В тишине ночного города эти огни меркнут в сравнении с моей Огненной Китнисс.
Ты берёшь меня за руку и смотришь в мои глаза. Твой взгляд нежный и задумчивый, то, что всегда мне нравилось в тебе.
А что мне вообще в тебе не нравится?
Когда мы познакомились, мне было четырнадцать, а тебе двенадцать. Острые косички торчали в разные стороны, а серые глаза уже тогда были прекрасными. Твой голос, звонкий и красивый, пел простые, но милые песенки, и от этого ты сама становилась ещё ярче.
Ты устраиваешся на пледе, кладёшь голову мне на колени и шепчешь моё имя. С нашей крыши видно весь город, со всеми его огнями, зданиями и автомобилями. А где тот дом, где когда-то я поцеловал тебя впервые?
— Кис-кис… — тебе нравится, когда я так тебя называю. Ты улыбаешься и прикрываешь глаза.
— Как же хорошо, Гейл… — мечтательно произносят твои губы, — почему эта ночь не может быть вечной?
— Ничто не вечно, Кис-Кис, — да, ничто не вечно, и это, наверное, самое ужасное, что есть в жизни. День заканчивается закатом, ночь — рассветом. Но нам до рассвета ещё далеко.
Я перебираю пальцами твои волосы. Мягкие и пушистые, как шёрстка новорожденного котёнка. Ты поднимаешь руку и проводишь пальцами по моей щеке. Твоя рука холодная. Меня всегда это удивляло, даже в жару тебе прохладно. Странно, да, огонь ведь не может быть холодным. Я беру твои руки в свои, как и всегда, и пытаюсь их согреть. Я должен согреть тебя. Я должен оберегать тебя. Мою маленькую Кис-Кис.
Твои глаза закрыты, и всё лицо приняло такое выражение, как будто тебе снится что-нибудь хорошее. Но я знаю, ты не спишь.
Ветер усиливается, и вот ты уже встаёшь с моих колен, берёшь меня за руку и ведёшь к краю крыши. Ты такая хрупкая, и кажется, что сейчас улетишь, оставишь меня. Но ты же не оставишь? Ты всегда будешь со мной? Всегда?
Ты разворачиваешся лицом ко мне. Ветер отбрасывает твои волосы назад. Ты смеёшься:
— Как же хорошо!
Я делаю шаг и прижимаю тебя к своей груди. Вдыхаю запах твоих волос. Он такой нежный и приятный, как и ты сама. Идеальный.
Весь мой мир — это ты.
Ты приподнимаешся на носочки и говоришь:
— Поцелуешь меня?
Вместо ответа я просто наклоняюсь и прижимаю своими губами к твоим. Ты сразу же подхватываешь мой поцелуй. Только ты можешь целовать меня одновременно так и страстно и ласково, осторожно и в то же время настойчиво.
Я не хочу, чтобы это прекращалось.
Кажется, что огни ночного города загораются ещё ярче, взрываются фейерверками вокруг нас. Но даже самые яркие огни меркнут этой тишине, когда ты рядом со мной. Моя огненная девушка. Моя огненная Китнисс.
Когда поцелуй заканчивается, ты говоришь только те четыре слова, которые я готов слышать от тебя всегда:
— Я люблю тебя, Гейл.
— И я тебя тоже, Китнисс.