Шрифт:
Отвернулся, посмотрел на Гвадалквивир.
– Да, - Подумал Силен.
– Старый дьявол Луна!
Он привёз Мину к Алекс и Сол.
– Спасибо!
Мина вновь посмотрела на него своими голубыми глазами.
Силен вспомнил "Твоя мать права; будет лучше, если я перееду!".
Он понял, что... немножко её предал? Мину. Или он преувеличивает? С годами всё начинаешь преувеличивать...
– Знаешь, что?
– Вдруг сказал Силен, Мине.
– Поехали в "100 Montaditos"!
– Сейчас?!
Она улыбнулась.
– Да!
Она вновь улыбалась.
– Да, Мина!
Силен засмеялся от счастья.
Они долго сидели в "100 Montaditos", ели бутерброды, пили кофе.
– Ты смотрела "Сияние" по книге Стивена Кинга?
– Нет. Интересно?
– Странно.
– Почему?
Силен задумался над вопросом Мины.
– Фильм - потрясающий, книгу - не читал!
– Но?
Она улыбнулась.
– Смерть главного героя, - одного, из героев; он погибает в лабиринте.
– Почему?
– Он в нём жил, и он в нём умер.
– Почему?!
– Хороший вопрос...
Он посмотрел ей в глаза.
– Я не хочу, чтобы ты жила у моей матери, Мина!
– Почему?
Силен мягко улыбнулся.
– Твой любимый вопрос!?
Мина заулыбалась.
Заглянула ему в глаза.
– Почему, Силен?!
– Ты мне нравишься!
Они заулыбались друг другу.
– Поедем домой? К тебе...
– К нам. Поедем!
Силен посмотрел на её голубые с белым, одежды, и с нежностью сказал:
– И всё-таки я не верю...
– Что я прожила в монастыре пятнадцать лет?
– В то, что ты есть.
– А ты думал; меня нет?
– Я боялся, Мина!
– Чего?
– Найти тебя.
– "Найти"?
Его взгляд стал волчьим, беспощадным.
– В каком-нибудь дурдоме, безнадёжно больную!
Часть вторая; Силен
Глава 10
Два месяца спустя
– Что она сказала?
– Аббатиса? Не удивилась.
– Что ты выходишь замуж?
– "Кто на земле взрастил себе крылья, тот там воспаряет в горняя"...
Мина посмотрела на Силена счастливо и больно.
– Ты подарил мне крылья. Я не знала, что на этой земле можно...
– Быть счастливой?
– Подсказал ей, он.
– Да!
Она удивлённо посмотрела на него.
– Я думала; эта земля как ад.
– Почему ты так думала?
– Потому, что; одним всё, а другим - ничего! И мне было больно!
– Я читаю иногда...
– Вдруг сказал Силен.
– Когда есть время.
Усмешка.
– Или когда мне одиноко.
Усмешка стала мягкой.
– Бог создал книгу, чтобы человек не был одинок!
Почти улыбка.
– Чтобы мы могли вернуться в прошлое, или перенестись в будущее. Чтобы стать теми, кем нам не суждено быть.
Он закурил сигарету.
– Или; чтобы побыть с теми, с кем мы не можем быть!
Силен посмотрел на Мину печально, усмешка стала прозаической.
– "Однажды человек по фамилии Флиткрафт ушёл на обед из своей маклерской конторы в Такоме и более туда не возвращался. Не пришел он, и играть в гольф в четыре часа дня, куда сам же пригласил знакомого за полчаса до своего ухода на обед. Жена и дети больше никогда его не видели... Он исчез, как исчезает кулак, когда разжимаешь пальцы... Случилось это в 1922 году. В 1927 я работал в крупном детективном агентстве в Сиэтле. Приходит к нам миссис Флиткрафт и говорит, что в Спокане видели человека, похожего на её мужа. Я поехал туда. Это действительно оказался Флиткрафт. Он уже два года жил в Спокане под именем Чарлза Пирса. Торговал автомобилями, что приносило ему от двадцати до двадцати пяти тысяч долларов в год, имел жену, сына-малыша, дом в пригороде Спокана и в теплое время после четырех часов дня любил играть в гольф... Чувства вины Флиткрафт не испытывал. Он оставил свою первую семью хорошо обеспеченной, собственное же поведение казалось ему вполне оправданным... В тот день по дороге на обед он проходил мимо стройки. Неподалеку от него на тротуар грохнулась балка, сорвавшаяся с восьмого или девятого этажа. Балка его не задела, правда, осколком выбитого асфальта ему оцарапало лицо. Просто кожу содрало, но шрам всё-таки остался. Когда он рассказывал об этом, то любовно потирал его пальцем. Хотя он, по собственному признанию, до смерти испугался, главным всё же было потрясение, а не испуг. Он испытывал такое чувство, будто кто-то сорвал покров с жизни и показал ему её устройство. Флиткрафт был достойным гражданином, хорошим мужем и заботливым отцом не по принуждению, а из внутренней потребности жить в согласии с окружающим миром. Его так воспитали. Такими были люди вокруг него. Та жизнь, которую он знал, была ясной, упорядоченной, здравой и ответственной. Падение балки показало ему, что на самом деле жизнь совсем не такова. Его, достойного гражданина, мужа, отца, могло смахнуть с лица земли между конторой и рестораном случайно сорвавшейся балкой. Он вдруг осознал, что люди умирают по чистой случайности, а живут лишь до тех пор, пока их щадит слепой рок. И потрясла его больше всего даже не несправедливость: с ней, в конце концов, оправившись от первого шока, он смирился. Самое сильное потрясение он испытал, открыв для себя, что, упорядочивая свои дела, он отдалялся от жизни, а не приближался к ней. Он сказал, что, не успев пройти и двадцати футов от того места, где упала балка, понял, что не обретет душевного покоя, пока не приспособит себя к новому пониманию жизни. К концу обеда он уже знал, как ему приспособиться. Жизнь его может прервать случайно сорвавшаяся балка: нет уж, он сам её изменит не менее случайным образом, просто исчезнув. По его словам, он любил свою семью, как все любят, но, во-первых, он оставлял её обеспеченной, а во-вторых, он любит домочадцев не настолько, чтобы разлука с ними была для него мучительной. В тот же день он уехал в Сиэтл, а оттуда пароходом добрался до Сан-Франциско. Пару лет его носило по стране, а затем принесло на Северо-Запад, в Спокан, где он осел и снова женился. Его новая жена внешне не была похожа на прежнюю, но всё-таки между ними было много общего. Она принадлежала к тому хорошо известному типу женщин, которые любят гольф, бридж и новые рецепты салатов. Он никогда не жалел о содеянном, поскольку считал своё поведение оправданным. Я даже думаю, что не догадывался, что, как и следовало ожидать, попал в ту же самую колею, из которой выбрался в Такоме. Но именно это мне больше всего в нём и нравилось. Он приспособился к тому, что балки падают, а когда они падать перестали, он приспособился и к тому, что они больше не падают".
Она удивилась.
– Балки падают?
– Всегда!
Он посмотрел на неё тоскливыми глазами.
– Если они не убивают тебя, то, выбивают почву из-под ног.
– У тебя тоже выбило почву из-под ног?
– Хуже. Я не мог успокоиться!
– Почему?
Мина почувствовала боль.
– Мне снилась маленькая девочка, одна, в ночи. Она ждала меня, она ждала, что я приду и спасу её.
<