— Ты не оставляешь мне выбора.

Изгиб его губ всё больше напоминает улыбку, и Надя отчаянно боится спугнуть — у неё, может, нет уверенности в том, что она делает, но есть вера в лучшее.

А ещё ей действительно весело наблюдать, как Леонов дотошно изучает этикетки в магазине, и с каждой минутой всё больше становится похожим на себя (и есть стойкое желание уткнуться ему в плечо, как раньше, и дышать, дышать, дышать, пока его запах не заполнит все легкие до отказа).

Он кладет в корзину три плитки шоколада, пачку какао и пару видов печенья. На её вскинутую бровь он пожимает плечами:

— Нужно реанимировать мышь, которая вероломно повесилась у меня в холодильнике.

— У твоей мыши слипнется попа.

— Эй, это моя мышь. Мне лучше знать.

Надя всё равно добавляет хлебцы, гречневую крупу и несколько разных фруктов.

***

— Это что, реальная мышь?

Удивительный факт, когда Володя улыбается, он будто весь становится моложе и добрее — как мальчишка со двора. Держит аккуратно в руках небольшой серый комок и гордо, — почти хвастливо, — делится:

— Вообще-то крыса. Клаус.

Надя приваливается спиной к стене, опуская сумку на пол. После тренировки с новым партнером мышцы приятно болят, но ничего не сравнится с теплым чувством где-то внизу живота.

— Надеюсь, ты не кормишь его шоколадом.

Леонов продолжает улыбаться, поглаживая пальцем крысу по голове. Он понемногу возвращается к жизни, маленькими шагами приходит в норму, и Надя радуется прогрессу в одиночестве: Володя не касается темы их прошлого.

Когда он передаёт Клауса ей в руки, его ладони задерживаются на её ладонях дольше необходимого.

***

Им не хватало этого, когда они окунулись в роман в начале совместной работы, когда запально целовались перед выступлением и улыбались друг другу в перерывах; пробирались в номера друг друга в отелях, смеялись над общей, как казалось, тайной. К ним относились снисходительно, платили деньги за красивую картинку и никому не нужны были они сами: только картинка, только рекламная версия.

Леонов встречает её с тренировки впервые в конце июня. Делает шаг навстречу, держа в руках зонт, пока Надя бежит под дождем, прикрываясь своей курткой.

— Я подумал, что тысячу лет не был в кино, — произносит вместо приветствия и наклоняется, скользнув губами по её щеке. Смотрит внимательно на предмет не той реакции, но Надя хватается пальцами за его локоть и никак не показывает, что сердце зашлось в лихорадке, когда она только увидела его в окне.

Он пишет ей смс с пожеланием доброго утра, и без этого её день начинается неправильно (это остается за кадром).

После кино Леонов сознается, что поговорил со знакомым и хочет попробовать поучаствовать в ледовом шоу, запланированным на будущую зиму. Он выглядит потерянным в этой новой для него роли, словно не уверен, что готов вернуться, словно не было кучи медалей и адреналина по венам после выступления. Надя целует его там же, посреди улицы.

Леонов скользит руками по её спине и тянет ближе к себе, а за их спинами шум от проезжающих машин и лай собак во дворах. Володя осыпает всё её лицо поцелуями, шепчет что-то сбивчато, и Надя улыбается ему в губы, и думает: всё, наконец-то, правильно.