– Ха-ха-ха! Теперь они у вас точно есть! – Била себя по ноге фея. – Ой, не могу!

Дальше ещё хуже: у Лаванды чуть истерика не случилась после очередной порции анекдотов от Фонаря. Я лишь удивлялся. Нет, я ни в коем случае не хочу обидеть Жору. Он – молодец, рассказывал в ролях, забавно меняя голоса. Просто средневековый юмор сильно отличается от того, к которому привык я. Хотя… Современный тоже не ахти какой. Сами знаете, в последнее время всё опошляется, будто живём в мире извращенцев. Может, так и есть? Ладно, не обращайте внимания – наверное, я просто завидовал другу, ведь над моими плоскими шутками редко кто смеётся.

Вечером мы устроили привал. Я и Фонарь отправились за поленьями для костра, пока Хани занималась провиантом, а фея кропотливо ковырялась в сумке. И что в ней затерялось? Зубочистка?

– Уверен, Каин проморгал нас, – довольным тоном заявил Жора, когда мы остались наедине. – Думаю, убийца поехал по центральной дороге.

– Хотелось бы верить, – я поджал губы. – Ты говорил, дороги в конце сходятся, верно?

Неожиданно рыцарь ругнулся:

– Адская смесь! Занозу загнал.

– Сочувствую.

– Ничего, – скорчился Фонарь. – Возле костра вытащу… А с дорогами всё верно.

– Выходит, мы ещё можем наткнуться на Каина? – уточнил я.

Жора задумчиво уставился вдаль, позабыв о занозе.

– Маловероятно, Фил, – наконец изрёк он. – Скорее, Каин Душегуб свернёт на другую объездную и будет искать по сёлам, а мы тем временем проскочим к кузнецу. Одинокий Коваль живёт на окраине королевства, что за Дальней деревней. В ней-то нам и не стоит надолго задерживаться.

Перед глазами возникла гора, в которой трудился кузнец.

– Ты ведь не встречался с ним раньше? – полюбопытствовал я.

– Нет, ни разу не доводилось, – с сожалением выдохнул друг, – но слыхал, что характер у него своеобразный.

– Загадками говоришь, Жора. Что это означает?

– А шут его знает! – развёл руками Фонарь.

Вернулись мы уже в лагерь. От неожиданности у меня дрова из рук вывалились. Почему лагерь? Посреди зелёной поляны огромный шатёр со столом и лавками внутри, рядом с ним две небольшие палатки для ночлега. Навстречу вышла довольная собой Лаванда.

– Э-э-э… Как? Откуда? – у Фонаря отвисла челюсть.

– Немного магии, мальчики! Я же сказала: у меня всё с собой! – Как и при встрече, фея похлопала по сумочке. – Вы бы костёр разожгли – Хани заканчивает овощи для рагу нарезать.

– Сейчас сделаем, – закивали мы.

Минуты за две справились. Да уж, наши труды мизер по сравнению с вкладом Лаванды.

– Я-то думал, будет скулить всю дорогу, что осталась без привычных удобств, – вздохнул рыцарь.

– Не один ты, – признался я, дивясь возможностям чудо-сумки. – Надо бы и нам обзавестись такой поклажей.

– Угу, – согласился товарищ и взялся вытаскивать заносу. – Ух! Глубоко засела.

– Подумай, какая незаменимая вещь для армии. Мобильность увеличивалась бы на порядок, да и тяжести таскать не нужно.

Рыцарь на секунду отвлёкся от ковыряния пальца.

– Почему это?

– Сам посуди, – я пустился в объяснения, – не унесла бы фея всё это. Значит, сумка в разы уменьшает вес предметов. Либо делает их невесомыми.

– Адская смесь! Есть! Вытащил! – Фонарь стряхнул занозу и повернулся ко мне. – А ведь ты прав, Фил, полезная штука.

После сытного ужина мы немного поболтали и разошлись по палаткам: мальчики в одну, девочки в другую. Лаванда продолжала удивлять – я обнаружил спальные мешки. Ничуть не хуже туристических из моего мира. Разве что вместо молний – пуговицы.

– Чувствую себя в нём, как червяк! – жаловался рыцарь, пытаясь улечься поудобнее.

– Спасибо лучше бы сказал, что не на голой земле спим! – с упрёком сказал я.

– А, что, для тебя есть разница?

Средневековый мужик, что с него возьмёшь?

Засыпая, я думал о фее, если точнее, о её волшебном народе. Надо бы к ним съездить да осмотреться. Зуб даю, они на десятки, а то и на сотни лет опережают многие расы Астера…

Наконец-то я выспался, даже жуткий храп рыцаря не помешал. А всё благодаря убаюкивающей функции палатки. Странно, вечером я её не ощутил. Как говорит фея: магия.

Я высунул голову из палатки и вдохнул. Красиво, как в сказке – оценил я пейзаж. Только он почему-то медленно уплывает, сменяясь другим.