– Надеюсь, – вздохнула потерпевшая. – Милорд, вы так запыхались, спеша на помощь, а Жора, небось, даже с места не сдвинулся.

– Ну…

В какой-то степени она была права: Фонарь действительно не сдвинулся с места.

– Ох, поучили бы своего оруженосца манерам, – протараторила Хани.

Крылатая бережно приложила лист к ушибу. Как-то сбили они меня с толку своими проблемами. Я ничего и рассказать-то не успел, как Лаванда приказала нести Хани в лагерь, а сама взяла корзину с грибами.

– Зайбула хоть отыскали? – спросила Хани, обмахивая себя листочком.

– Угу, – пыхтя, ответил я (не двадцать же метров нести).

– Убили?

– Угу.

– Готова поспорить, что вы, милорд, – заявила рыжая. – Жорочка не поднял бы руку на бедное животное. Он только для виду болтает об охоте, а так и мухи не обидит. Ведь, правда?

– Угу, – злобно хмыкнул я.

– Хоть поедим вкусно, – продолжила Хани, будто не замечала напряжения в моих глазах. – У Лаванды с собой набор специй из Ластиона есть. Представляете?

– Угу.

– Да что вы всё угукаете, милорд? Тяжело, что ли?

– Угу.

В лагерь мы прибыли одновременно с Каином. Полусогнутый, он нёс на плече Фонаря. Да, не позавидуешь ему – рыцарь весил далеко за центнер.

Девчонки с опаской уставились на Душегуба, он – на них.

– А ну, быстро положи Жорочку на землю, одноглазый бандит, – пригрозила Хани, а не то милорд из тебя фарш на котлеты сделает. Этого зверя лучше не злить! – Вот так работает мой пиар-менеджер.

Душегуб с радостью исполнил приказ – бесчувственная туша с грохотом свалилась мне под ноги. Как же прытко девчонка кинулась к ненаглядному барону, и коленка прошла, и нос болеть перестал. Вот гадина, совсем не жалко ей меня – столько тащил, что сам с трудом стою.

Хани трясла бедного рыцаря до тех пор, пока несчастный не открыл глаза.

– Живой! – закричала рыжая. – Ура! Он живой!

– Мои… – На лице Фонаря отразилась неописуемая боль, будто ему иголки под ногти засунули.

– Твои? Что твои? – Хани оторвалась от рыцаря и уставилась на Каина. – Что ты с ним сделал? Я тебя спрашиваю, упырь!

Каин Душегуб прищурился – попахивало серьёзными разборками. Ох, знала бы рыжая, что стряслось с нашими попутчиками – вела бы себя спокойнее.

– Хани, замолчи! – встрял я, пока она не подписала нам смертный приговор. – Ты ведь совсем ничего не знаешь.

– Мои… – повторился красный как рак Жора.

– Да скажи уже! Мои! Мои! – кривлялась рыжая. – В последний раз спрашиваю, что ты с ним сделал?

– Для начала ногу с бубенцов убери, пока парень не окочурился, – прохрипел Каин.

Хани медленно опустила взор и ужаснулась – её сапог давил на то самое место.

– Ой! Как же я так!

– Спасибо…

Фонарь откинулся на спину и расплылся в благодарной улыбке.

У меня ушло около получаса, чтобы успокоить агрессивно настроенных товарищей. И убедить, что угрюмый дядя с внешностью бывалого головореза на нашей стороне и совсем-совсем не обманывает, а, наоборот, говорит чистую правду. Даже мечом Каина пришлось потрясти перед носом недоверчивой Хани и рассказать, как тот спас мою шкуру от близнецов. Рыжей этого показалось мало, она настаивала на полном разоружении опасного индивидуума.

– Да вы посмотрите на его рожу, милорд! Ой, извиняюсь, – она повернулась на секунду к Каину. Затем вновь обратилась ко мне: – Я с места не сдвинусь, пока он не сдаст всё оружие. И точка!

Я бы не обратил на лепет рыжей внимания, но тут вмешалась Лаванда:

– Я поддерживаю Хани. Фил, ты извини, но если хочешь взять этого… человека с собой, то уговори его расстаться с оружием. По-другому никак! Вот мои условия.

– Я не уверен, что это необходимо. – Я растерянно посмотрел на Каина.

– Пусть будет так, – Каин Душегуб пожал плечами, точно ему всё равно. Увидев победную улыбку на личике моей подопечной, он хищно прибавил: – Я ведь и голыми руками неплохо справляюсь, особенно с тонкошеими девчонками.

Конечно же, подобное высказывание произвело должный эффект – все без исключения смотрели на него с опаской.

Страсти страстями, но животы просили кушать. Вместе с Каином Душегубом и феей (трусившей меньше других в обществе одноглазого) мы отправились разделывать зайбула. Поскольку всё оружие у нашего новоиспечённого товарища отобрали, а на месте выдать строго-настрого запретили, то занялись зверем Лаванда и я.

В подобных делах практики у меня не было. И как только фея содрала с убитого животного шкуру, мой желудок не выдержал, и я побежал в кусты. Даже злобные морды нелюдей не вызывали у меня такого отвращения.