Команда работала быстро: кого надо — помыли, желающих причастили.

Отец Александр причащал запасными дарами. Айс и Женька держали плат, с обеих сторон. Довольных и одаренных, духовно и материально, по просьбам, братки вынесли на улицу, иных легко на кровати, кресле или на стуле.

Лика с братом, между делом, собирали заявки на душевно-телесные потребности, которые потом отдавались мэру.

Айс не отставал в самой грязной работе. В какой-то момент Женька понял, что этот парень разбирается во всей этой асептике-антисептике не хуже его самого.

Герману пришлось помалкивать и не повышать голос про режим при более влиятельном папе-спонсоре. Даже если тот сейчас пребывал в радушном настроении, поглядывая на своего чудо-мальчика.

Уставший Айс, под конец, предложил всем желающим импровизированный концерт на свежем воздухе, под липами.

По страшному стечению обстоятельств, среди обитателей грустного дома были ветераны.

Поэтому спрос был на песни военных лет.

Конечно, Айс не знал все тексты. Но память у него была хорошая.

Старики начинали, а он подхватывал. И держал мелодию сильным поставленным голосом:

Мне кажется порою, что солдаты,

С кровавых не пришедшие полей,

Не в землю эту полегли когда-то,

А превратились в белых журавлей.

Потом братки притащили из красного уголка аккордеон, и Айс только играл.

Лика заглянула в его лицо, оно было мокрым от слез. Так странно. Лика смотрела и удивлялась. Люди молодели по минутам, о чем-то размышляли, тихо улыбались, в глазах переливалась жизнь.

Какая-то бабушка, «божий одуванчик», с инвалидного кресла окликнула Айса.

Он опустился перед ней на одно колено.

— Внучек, — говорила незнакомая старушка надтреснутым голосом, — приезжай ко мне.

— Я приеду, —Айс старался выправить задрожавший голос. — Обещаю.

И уткнулся лицом в её ладони.

В два часа он улетает.

Лика и Женька провожали его в аэропорту. Скакали, дурачились и забрасывали друг друга шутками.

Айс ушел на посадку.

И тут завибрировал смской телефон Лики.

«Не скучай»

Она улыбнулась.

Он всё-таки написал ей.