У моей мамы очень заразительный смех. Она могла ляпнуть что-то глупое или совершенно несмешное и смеяться. Ты смотришь на неё и мысленно крутишь пальцем у виска, но всё-таки не сдерживаешься и начинаешь слегка улыбаться, а потом и вовсе в открытую хохотать. Я всегда сдавалась раньше папы, а потом уже и он не сдерживался.

Однако стоило моему быстрому взгляду снова упасть на дом, как тело пробрала дрожь и стало резко холодно. Я сильнее сжалась в байке и молча забрала у мамы рюкзак, повесив себе на плечо. Его груз напомнил мне, что всего лишь несколько минут назад я находилась внутри горевшего дома. Это было глупо: бежать в свою комнату и спасать вещи. Глупее я ничего не делала. Можно ли оправдать мою глупость? Наверное, как-нибудь можно, да только бессмысленно, всё равно побегу за вещами, потому что есть вещи, терять которые равносильно одиночеству или и того хуже. И ничего нельзя поделать — эмоциональная связь самая крепкая.

— Пап, — встрепенулась я, — пожарные ещё кого-нибудь нашли в доме?

— Кого ещё? Нет, вроде, — не понял он, сразу посерьёзнев.

— Когда я там была, услышала чей-то вскрик… вроде как, — тихо пробормотала я последние слова, пожимая плечами: может, действительно показалось? И может, тот человек тоже лишь игра моего воображения?

— Услышала?

— А видела ты кого-нибудь? — подключилась и мама.

— Нет. Я даже звала, но никто не отвечал. Может, показалось.

— Нужно учитывать все варианты, — совсем посерьёзнел папа, произнося одну из своих знаменитых фраз, с детства меня этому обучая. От этих слов мне даже немного страшно стало, ибо если его или маму разозлить, то сама земля содрогнётся. — Будем надеяться на лучшее, но, если в доме кто-то был, возможен и поджог.

От последнего слова мои мурашки от страха подпрыгнули, сделав тройное сальто, и побежали врассыпную по всему моему телу. И кому это надо? Мне казалось это ошибочным, что кто-то нарочно поджёг. Неужели не стоит этого отрицать?

— Думаю, стоит поехать домой, — произнесла мама. — Разберёмся со всем завтра.

— Хорошо, — согласился отец.

Я поправила на плече рюкзак, уже в который раз глянув на безжизненные тлеющие остатки от еды огня, словно в том месте ничего не было, никаких признаков руки человека, только природы. Вот стена — вроде она — стоит, пошатываясь, а вот кусок от ступеньки и стекло от окон. Внезапно подул ветер в нашу сторону, принеся мне запах гари, от которого я поспешила укрыть свой нос рукавом, который, впрочем, имел тот же запах. Ненавистный мне с некоторого времени. Пугающий.

Возле папиной машины остановилась и подняла голову к застеленному чёрным покрывалом небу: россыпь звезд украшала ночь. Луны на небе не было. Эта была тёмная ночь.

Я села в машину, вздрогнув и сжавшись от холода. Рюкзак держала как единственное, что защищало меня в данную минуту, и то единственное, что я сумела спасти. Углубившись в чувства, в которых было много страха, — я так старалась его скрыть — поняла, что немножко гордилась и радовалась, что сумела спасти хоть что-то, пусть и неживое, пусть и материальное, и пусть это было глупо.

Родители уточняли ещё какие-то вопросы у спасателей, а я чуть коснулась правого плеча — боли не было. И хорошо. Я посмотрела в окно на гору обломков, и снова сердце ёкнуло, а душа без объяснений ушла в пятки. Спустя неопределённое время родители сели в машину, папа завел её, и мы двинулись… домой. В старый дом, который всё ещё ждал нас, не зная, что мы переехали навсегда… как думали, как хотели.

Я не хотела.

Машина давно ехала, а я всё никак не могла оторвать свой взгляд от места, где стоял дом. В моих мыслях он вернулся в своё прежнее состояние, снова стал большим, гордым и красивым, снова доброжелательно приглашал войти всех, кто проходил мимо, его лужайка ласково и игриво поблёскивала на солнце, а окна были открыты всем. Ветер снова взорвался, ударив по машине, принеся пепел, который я почувствовала даже в закрытом автомобиле.

А я тоже смогу вернуться в прежнее состояние?

Длинноволосая брюнетка с болотного оттенка глазами положила карточку, удостоверяющую её личность, в задний карман узких джинсов. Затем в очередной раз просмотрела пришедшее час назад сообщение в телефоне и, когда дверь лифта открылась, вышла и грациозно зашагала по коридору мимо своих коллег и рабочих столов, заполненных бумагами, канцелярскими принадлежностями, электронной техникой и многими другими вещами. Коллеги, увидев её, кивали в знак приветствия.

— О, Диана, чего это ты посетила нас в свой выходной? — спросил женщину один из мужчин, помешивая ложкой кофе в кружке.

— Сама не нарывалась, — пожала она плечами, поворачиваясь к нему лицом и идя задом наперёд. — Долг зовёт.

— Успехов!

Она подмигнула, развернулась и чуть не врезалась в другую работницу, несущую корзину с фруктами. Диана извинилась и подхватила яблоко, пока та не видела, а после заметила нужную ей невысокую пухлую фигуру с лысой макушкой.

— Босс!

Тот повернулся и тут же улыбнулся, хотя улыбка получилась кривая, смешанная с недовольством.

— Дия, дорогая, я же просил тебя не называть меня боссом. Да ещё и при всех. Евгений! Мне срочно нужна статья! Когда она будет готова?!

— Ещё пять минут, босс!

— Не называть меня так!

— Так что вы хотели? — подошла Диана, надкусывая яблоко.

Тот оглядел её с ног до головы, пригрозил Евгению кулаком, развернулся и зашагал в самый конец помещения, где размещался его кабинет. Диана последовала за ним, стараясь не отставать.