Хотя Свипдаг никогда не уклонялся от схватки, в пути ему не встретилось ни одной опасности. Его добродушие открывало перед ним двери всех домов, и не было отбоя в приглашениях остаться на ночлег. По дороге он узнал, что конунг Адильс и королева Ирса пребывают не в Упсале, а в своей усадьбе на берегу озера Мелар. Королева обычно проводила там много времени летом, пока конунг объезжал тамошние владения.

Свипдаг прибыл туда под вечер. Вокруг него обширные леса и пашни спускались к озеру столь великому, что его противоположный берег терялся вдали. На сияющей в лучах заходящего солнца озерной глади виднелось лишь несколько островов. В прохладном и сыром воздухе подолгу звучало эхо криков и звона, доносившихся из усадьбы. Свипдаг остановил коня у ворот в частоколе, окружавшем усадьбу и службы. Ворота были на запоре, и никто не спешил открывать их. Воины либо купались в озере за усадьбой, либо играли в мяч, либо с увлечением наблюдали за игрой. Свипдаг крикнул, чтобы его пустили внутрь. Несколько воинов, услышавших этот крик, лениво посмотрели в его сторону, но тут же вернулись к игре.

Свипдаг поднял своего коня на дыбы. Копыта с силой ударили по дереву, засов разбился в щепки, ворота распахнулись, и Свипдаг въехал во двор.

Конунг Адильс расположился на свежем воздухе, вольготно раскинувшись в позолоченном кресле. Его двенадцать берсерков стояли вокруг — грязные, нечесаные, угрюмые. Так же неприятно было смотреть на них, как и вдыхать исходящее от них зловоние. Берсерки, закованные в сверкающую броню, угрожающе заворчали во внезапно воцарившейся тишине.

— Этот воин безрассудно рвется вперед, — медленно процедил сквозь зубы Адильс. — Такого еще никто себе не позволял. Должно быть, он слишком высокого мнения о себе.

Свипдаг остановил коня, спешился и широко улыбнулся.

— Приветствую тебя, конунг Адильс, мой господин! — начал он. — Несомненно, только конунга могут окружать столь прекрасные воины. Меня зовут Свипдаг. Мой отец, Свип сын Арнульфа, проживает нынче далеко в Вестманланде, а когда-то он был знаком тебе.

— Сдается мне, вряд ли по совету отца ты явился сюда столь вызывающим образом, — ответил Адильс.

— Нет, господин. Я просил пропустить меня во двор, но никто не удосужился сделать это. Подобная нерадивость твоих людей наносит урон твоей чести. Надеюсь, тебе понравился тот урок хороших манер, что я преподал им нынче.

— Что? — возмутился Кетиль, один из берсерков. — Да я раздавлю тебя как таракана!

Он выступил вперед. Свипдаг, продолжая улыбаться, потянулся к своей секире, притороченной к седлу.

— Стойте! — приказал Адильс. — Давайте сначала закончим разговор. Я помню Свипа. Он отважно бился за меня против Али, тогда, на льду… Так что же сын Свипа хочет от нас?

— Больше всего я хочу поступить к тебе на службу, мой господин, — ответил Свипдаг.

Адильс приказал ему сесть рядом. Свипдаг уселся на бревно, неподалеку от Адильса, который, продолжая следить за возобновившейся игрой в мяч, милостиво беседовал с пришельцем. По виду берсерков было понятно, что подобное поведение конунга ужасно их злит. Когда объявили, что ужин готов, и конунг направился в залу, берсерк Кетиль шепнул, наклонившись к нему:

— Мы собираемся бросить вызов этому дикарю, чтобы покончить с ним, пока он не натворил новых бед.

Адильс задумчиво почесал нос.

— Не думаю, чтобы вы легко справились с ним, — ответил он тихо. — Хотя, м-м-м, пожалуй, попробуйте. Мне будет интересно узнать, действительно ли этот парень так силен, как кажется со стороны.

Зловещий оскал скривил и без того отвратительное лицо Кетиля.

Когда воины рассаживались в зале, он приотстал от конунга, направился к Свипдагу, попытался ухватить парня за плащ пониже горла и зарычал:

— Ну что? Ты все еще считаешь себя столь же отважным воином, как мы — берсерки, и собираешься и дальше так же нагло вести себя?

Свипдаг вспыхнул. Он отвел мощную руку берсерка в сторону и заявил так громко, чтобы слышали все, кто находился в зале:

— Я ни в чем не уступлю ни одному из вас.

Берсерки, взревев, кинулись на обидчика. Никто не брал с собой оружия в залу, поэтому Свипдаг оставил свои кольчугу и секиру в сенях. Однако двенадцать берсерков имели с собой кое-какое оружие. Остальные воины очистили им путь, стараясь сделать вид, будто они вовсе не опасаются за свою жизнь.

— Стойте! Я приказываю вам остановиться! — закричал Адильс с высоты своего трона. — Остыньте. Никогда еще в этой зале не было драк, не будет и сегодня вечером.

Берсерки, повинуясь своему конунгу, остановились. Кетиль, плюнув под ноги Свипдагу, прорычал:

— Осмелишься ли ты сразиться с нами завтра? Тогда тебе понадобится нечто большее, чем громкие слова и наглые жесты. Вот мы и проверим твою отвагу.

— Я сражусь с каждым из вас. Тогда посмотрим, кто из нас лучше, — ответил Свипдаг.

Адильс кивнул. Ему захотелось проверить своих воинов, ибо долгие годы мира посеяли сомнение в том, насколько будет полезен в бою каждый из его дружинников.

Вдруг чей-то чистый высокий голос произнес:

— Добро пожаловать, отважный воин!

Свипдаг вглядывался сквозь мелькание теней и трепет пламени костров, стараясь рассмотреть, кто это произнес. Он увидел, что рядом с конунгом — но не ближе, чем требовало приличие — сидела женщина. Она была невысока ростом, но осанка ее выдавала величие. Простой плащ, накинутый на плечи, подчеркивал красоту ее печального лица: большие серые глаза сверкали, а длинные рыжие волосы искрились в свете костров. Это, должно быть, и была королева Ирса.