— Хотите узнать детали сейчас? — ядовито выплюнул маркиз. — Или подождем, пока княгиня испустит дух?

Дариэн прорычал что-то невнятное в ответ и тут же начал повторять:

— Силой, жизнью и сущностью своей делюсь с тобой Эленика из рода Тимьен, — его голос немного замедлился, но не из-за того, что он боялся странной магии маркиза. А потому что взгляд в очередной раз упал на красивое побледневшее лицо, на серебро волос, такое мягкое на ощупь, на губы, которые могут больше никогда не улыбнуться. И горло сдавило от болезненного спазма. — …Луна моей ночи, — с неизвестной прежде нежностью шептал он, — солнце моего дня и кровь моей крови…

Стоило последним словам сорваться с его губ, как что-то незримо поменялось. Напряжение в воздухе исчезло. Едва ощутимый, но проникающий сквозь уши, звон дуэльной магии вдруг исчез. Сила, что высасывала жизнь из Эленики, остановилась и замерла в самый последний момент. Когда лишь крохотная незримая нить отделяла ее от смерти.

И Дариэн понял, что все получилось. Маркиз Айвери смог остановить древнейший закон богов.

— Как вам это удалось?.. — прошептал Дариэн, вглядываясь в лицо девушки и не веря своим глазам. На Рамона он не смотрел, но тот и так понял, что обращаются к нему.

— Хвала Праматери, я не был уверен до самого конца, — выдохнул светлый и сел на ковер, вздохнув с облегчением.

Князь Хаоса бросил на мужчину странный взгляд из-под приподнятых бровей и тут же вновь ласково посмотрел на Эленику.

Рамон, все же поймав вопрос в этом взгляде, счел за лучшее поскорее ответить:

— Это ритуал светлых. Не менее древний, чем магическая дуэль. Наши воины испокон веков могли делиться с умирающими своей жизненной силой. Вы обладаете магией, но не способны излечить себя от сильных ран или болезней. А мы не умеем колдовать, зато никогда не болеем. А самые опасные раны, которые должны были бы принести смерть, мы умеем врачевать с помощью собственного жизненного резерва.

— Короче, маркиз, — проворчал князь, не глядя на собеседника, что очень уж углубился в историю.

— Здоровый человек отдает раненому свою жизненную силу. Вот и все, — развел руками Рамон.

— Но, как это остановило дуэльный договор, который должен был продолжать высасывать жизнь из Эленики? — не понял повелитель.

Вот тут маркиз немного замялся и даже слегка покраснел.

— Дело в том, что вместе с жизненной силой человек отдает часть себя. Своей сущности. Своих мыслей, чувств, желаний. Своей души. Я полагаю, что дуэльный договор, почувствовав в своей жертве вас, не смог убить. Ведь ему нужно было убить проигравшего. А в Эленике Тимьен теперь дух победителя.

Дариэн Астард всем корпусом повернулся к маркизу, не сводя с того вдруг вспыхнувших лавовых глаз.

— Так ей теперь известно все, о чем я когда-либо думал… мечтал… чего желал?.. — тихо протянул он, не отпуская с рук тело бесчувственной княгини, которую он, вопреки словам, прижимал, как самое большое сокровище.

Рамон Айвери слегка замялся, пожав плечами.

— Не могу сказать точно… мой повелитель. Я никогда такой ритуал не проводил.

Дариэн сжал зубы и закрыл глаза, тяжело и глубоко вздыхая. Но, когда снова открыл глаза, в янтарном пламени не было ярости.

Он вдруг выпрямился, легко разгибая ноги и вставая с ковра. Так словно держал на руках не более чем котенка.

— Последний вопрос, Рамон Айвери, — жестким, как камень, голосом начал он. — Как ты понял, что я захочу спасти жизнь твоей госпожи?

Маркиз тоже поднялся, слегка склонившись в поклоне.

— Я… лишь надеялся на это, мой повелитель.

Дариэн несколько мгновений прожигал взглядом русую макушку молодого лорда, а потом ответил, уже скрываясь в клубах оранжево-черного Хаоса:

— Никому не говори о том, что видел, маркиз. И… спасибо.

Когда Рамон осмелился поднять голову, чувствуя, как окружающие звуки начинают стремительно нарастать, оказалось, что ни повелителя Кровавого заката, ни Эленики уже не было рядом. А непроницаемый магический купол цвета лунного камня рассыпается серебряными искрами. Такими же блестящими, как волосы Эленики Тимьен, последней княгини Порядка.

И вот уже второй раз она лежала без чувств на его постели среди темного шелка. Второй раз она пыталась его убить и чуть не заплатила за это своей жизнью. И второй раз вместо того, чтобы позволить ей погибнуть, вместо реализации заслуженного наказания для строптивой мятежницы, он сидит на собственной кровати и напряженно вглядывается в бледное женское лицо рядом.

На этот раз с другой стороны ложа расположился медик. Женщина. Еще вчера он с презрением к собственной слабости понял, что ни за какие богатства не допустил бы мужчину до обнаженного тела княгини Порядка. Пусть даже этот мужчина — врач.