Всю дорогу до кургана Каста я уверяла его, что редко просыпаюсь ночью с желанием чего-нибудь перекусить. Тем более чего-нибудь такого, чего нет в моём собственном холодильнике. И на мой вопрос: “С чего он решил, будто мне что-то может так резко понадобиться?”

Харлик отвечал:

– Я работаю на кириоса Александера уже не первый год. И, признаться, некоторые... “гостьи” хозяина иногда звонили, чтобы просить меня съездить в магазины.

Я слегка скривила губы.

– И, что они просили купить?

– Ну, иногда – вино, иногда – фрукты или ягоды.

– Понятно, – кивнула я.

Да, с этим придётся как-то смириться. Я и не рассчитывала, что буду у Лекса первой. Но все же напоминание о других его женщинах было… неприятным. Похоже, я ревновала.

– Харлик, – медленно проговорила я. – Пожалуйста, постарайся в будущем не упоминать при мне этих “гостий”. Хорошо?

Мужчина сделал бровки испуганным домиком, осознав, что был немного не корректен.

– Конечно, кирия! Тем более что и гостьи-то они быть не очень хорошие. Одна вообще изменить хозяину с его лучший товарищ! Но я опять болтать! Прошу простить…

– Минутку, – остановила я его, – Лексу девушка изменила с другом? – Лицо шофёра на мгновение покраснело.

– Да, увы. Случиться такая неприятность!

– А давно это было? – я нахмурилась, чувствуя одновременно и гнев, и сочувствие. Странно.

– Может с полгода назад, – пожал плечами Харлик. – Плохая была женщина. Ей быть нужны только деньги…

Я задумалась. И почему Лекс не рассказывал мне об этом раньше? Хотя, мы сознательно не касались темы прошлых отношений.

С другой стороны, становились понятны все те вскользь брошенные им фразы о том, что женщины слишком часто обращают внимание лишь на внешнюю роскошь.

– А долго он встречался с этой… дамой, перед тем, как она ему изменила? – решила я все-таки узнать детали.

Может все не так плохо, и они были не очень близки.

– Год, – сказал, как отрезал Харлампий.

Тогда, вероятно, для Лекса это был не просто секс. И все же я никак не могла понять, как вообще такому мужчине, как Александр Алферов, можно изменить?

Я вспомнила его резкий, уверенный профиль, обжигающий топазовый взгляд, широкую грудную клетку, за которой спокойно могли спрятаться две меня. И не понимала. Зачем изменять такому мужчине? Загадка.

Весь сегодняшний день мы вычищали песок из второй залы усыпальницы. Две статуи Кариатид были полностью освобождены нами и установлены на свои места – перед входом в это самое помещение. К концу дня мы занимались остатками породы, освобождая дивную мозаику пола.

Здесь, в отличие от простой плитки первой залы, мельчайшими разноцветными квадратиками был выложен рисунок.

Несмотря на сотни лет, что утекли с тех пор, как руки мастеров творили это произведение искусства, краски все ещё сохранили свой цвет и глубину.

На широком участке пола примерно три на пять метров был изображён древний мифологический мотив – похищение Аидом, богом подземного царства, Персофоны, дочери богини плодородия. Довольно красивая, на мой скромный взгляд, история. Деметра тосковала по своей дочери, которую Зевс отдал в жены страшному повелителю мёртвых. Она бродила по миру в человеческом обличии и, не переставая, проливала слезы. А земля, в ответ на скорбь богини, превращалась в холодную бесплодную пустыню. Ровно до тех пор, пока Аид по настоянию все того же Зевса не вернул свою красавицу жену из царства тьмы. Деметра возрадовалась возвращению дочери, и на земле снова воцарилось лето.

Но и князь мёртвых, судя по всему, полюбил свою избранницу. Он заставил её съесть зёрнышко граната – красивый символ брачного союза. И каждый год на четыре месяца она была вынуждена возвращаться в царство смерти, обрекая мир на снежную скорбь своей матери.

Я склонилась ниже, разглядывая древнее изображение очень популярного в те времена мотива. На двух белых конях Аид увозил Персефону. А слева, вероятно, Гелиос или Гермес указывал на вход в обитель мёртвых. Но было кое-что очень непонятное во всей этой картине – её сердцевина. Аккуратный круг был вырезан в теле лошади, оголяя серую землю. Куски мозаики утеряны, и что именно было изображено в самом центре картины – неизвестно.

– Как вы думаете, что там было? – спросила я у профессора, который с таким же увлечённым выражением лица с маленькой кисточкой ковырялся в песке.

– Не знаю, Милана, не знаю, – отвечал он задумчиво.

Весь сегодняшний день мы делали вид, что между нами вчера совершеннейшим образом ничего не произошло. И делали вид вполне успешно.

– Возможно, только часть коня… Но, вот этот элемент, – он указал на тёмный полукруг значительно выше конской гривы, – вполне мог быть чем-то ещё. И это что-то могло бы пролить свет на владельца гробницы.