Козлебородый вернулся за свой рабочий стол и вновь погрузился в изучение многочисленных бумаг.

Луков вместе с Вильмонтом и присутствующими при разговоре чекистами направился к выходу. Но уже на пороге козлебородый вдруг, что-то вспомнив, окликнул молодого человека:

– Да, Одиссей Гекторович, можете спокойно продолжать жить с отцом в вашей квартире. Если же кто-то попытается вас побеспокоить, обращайтесь напрямую ко мне.

* Немецкий предприниматель и археолог-любитель, прославившийся раскопками гомеровской Трои, которую на момент открытия большинство авторитетных учёных считали мифологическим, никогда не существовавшим в реальности городом.

1 Имееется в виду религиозно-этическое учение писателя и философа Льва Толстого, одним из важнейших постулатов которого является непротивление злу насилием.

2 Гимн парижских коммунаров, традиционный гимн всех революционеров

3 Всероссийский Центральный исполнительный Комитет – высший законодательный, распорядительный и контролирующий орган власти Советской Республики с 1917 года.

4 Вильмонт имеет в виду воспитанниц Института благородных девиц – барышень утончённых, чрезвычайно чувствительных и вызвышанных.

Глава 5

Одиссею быстро странно думать, что с этой минуты он – потомственный московский интеллигент, либерал до мозга костей будет называться чекистом.

«Что же мне предстоит отныне делать? – ошарашено думал он. – Ведь в сущности я книжный червь, библиотечная крыса. Кроме своей науки ничего не знаю и не умею. А если мне поручат собирать информацию на коллег и друзей?! Нет, на такое я никогда не соглашусь! Да и зачем им брать меня на такую работу? Нет, я нужен им для чего-то другого».

Хотя в подробности предстоящего ему задания Лукова пока не посвящали, из разговора козлебородого с Вильмонтом можно было сделать вывод, что речь идёт о какой-то экспедиции. И видимо, целью её является Афганистан.

Между тем Вильмонт предложил Лукову продолжить разговор. Они спустились в местный буфет, где была уже масса народу. В том числе неожиданно много миловидных, хорошо одетых девушек, по-видимому, тоже местных сотрудниц – секретарш и машинисток. Было здесь и несколько человек в штатском.

Луков инстинктивно ощущал, что эти, облачённые в светское платье «рыцари плаща и кинжала» «большевистского ордена меченосцев» – самые опасные для горожан, ведущих свою жалкую жизнь за стенами этого здания. Ибо, по наружности в них невозможно было сразу определить полицейских.

Впрочем, в кругу своих сослуживцев все эти люди вели себя вполне дружелюбно и расслабленно. Чувствовалось, что местный буфет, помимо своего прямого предназначения, служит чем-то вроде клуба для людей сходной профессии и взглядов.

Возле окна за столиком собралась шумная компания – пятеро мужчин и трое женщин. Они пели под гитарный аккомпанемент лирический романс, и обменивались шутками и весёлыми репликами с товарищами за другими столами. Вскоре Одиссей понял, что там отмечается день рождения пухленькой симпатичной девицы по имени Ника. В честь неё вихрастый молодой человек, пустой правый рукав гимнастёрки которого был заправлен за ремень на животе, прочитал неплохой стих собственного сочинения.

Вильмонт пригласил Лукова за свободный столик. Старика здесь знали, так как подошедшая официантка назвала его по имени отчеству. Анри Николаевич представил ей Лукова:

– А это наш новый сотрудник, Люсенька. Так что прошу любить и жаловать. В ближайшие дни его должны поставить на довольствие. А пока принеси-ка нам, голубушка, чего-нибудь поесть и запиши всё на меня.

Официантка принесла им бутерброды с маслом, колбасой и сыром и сваренные вкрутую яйца. В городе достать такое богатство можно было лишь за громадные деньги.

Луков испытал двоякое чувство. С одной стороны его изголодавшееся, намёрзнувшееся, истосковавшееся по комфорту тело ликовало от предвкушения, что теперь он тоже приобщится к этому неслыханному изобилию. В буфете подавали даже кексы из пшеничной муки, посыпанные сахарной глазурью и настоящую фруктовую воду с дореволюционными этикетками!

Но с другой стороны, Одиссей не мог избавиться от чувства гадливости. Глядя на сытых, хорошо одетых и оттого весёлых женщин и мужчин вокруг, он задавался естественным вопросом: где и как эти люди достали всю эту роскошь? Если отрез самой обыкновенной мануфактуры стоил у спекулянтов немыслимых деньжищ. Между тем на некоторых барышнях были надеты очень качественные, хотя и не броские платья явно иностранного производства. Молодые модницы были в шёлковых чулках. А в воздухе витал запах французских духов.