– Да, – кивнул Абарай. – В том году я еще не был лейтенантом в это время.

– Ну вот. Поэтому я и говорю: не затягивай с отчетом. Будет обидно, если капитан Кучики тебя с нами не отпустит.

– Ладно, ладно, я успею, – отмахнулся Ренджи. – А кто еще будет?

– Надеюсь, в этот раз все соберутся. Сасакибе, правда, под вопросом, да еще Хисаги. Он только глаза таращит и ничего не говорит.

Лейтенанта Хисаги, пожалуй, можно было понять. Когда его капитаном неожиданно стал тот самый человек, который произвел на него столь сильное впечатление в детстве… Стоило видеть их первую встречу, когда только что назначенный на свой прежний пост капитана девятого отряда Мугурума Кенсей пришел знакомиться с теперь уже своим лейтенантом. Увидев разрисованную физиономию Хисаги, он удивленно моргнул и спросил:

– Что это у тебя за рисунок?

Нужно было видеть, как растерялся Хисаги. Как рассказать, и надо ли, что это тот же самый рисунок, который виднеется в разрезе косоде капитана? Потом-то он во всем признался, и даже Кенсей вспомнил мальчишку, которого однажды спас. Хисаги обожал своего нового капитана. Да и смотрелись вместе они просто феерически: эти суровые лица, одинаковые татуировки, форма без рукавов, не скрывающая развитую мускулатуру, – сразу видно, что парни из одного отряда. Некоторые офицеры, глядя на них, тоже начали убирать рукава с формы, и было мнение, что скоро у девятого отряда появится собственный стиль.

Словом, Хисаги был совершенно счастлив работать под началом Мугурумы Кенсея. Даже прежнего своего капитана, собственными руками убитого, почти перестал вспоминать. И можно было не сомневаться: если Кенсей просто намекнет, что лейтенант ему нужен в штабе, Хисаги без колебаний останется. Впрочем, глядя на Мугуруму, лейтенанты склонялись к мысли, что он этого не сделает.

Выбравшись утром на улицу, Ренджи обнаружил, что сакура зацвела. Это было единственное вишневое дерево, растущее возле казарм шестого отряда. Но, даже глядя на это единственное деревце, Абарай уже представлял покрытые бело-розовой дымкой улицы Сейрейтея, там, за пределами расположения отрядов. А значит, сегодня вечером Мацумото соберет всех лейтенантов на условленной поляне в городском парке, а если Мацумото, значит, будет пьянка, независимо от повода. Ренджи ждал этого события целую неделю, но сегодня… Вот же!..

Дело в том, что Абарай серьезно запустил порученную ему работу над отчетом. Капитан с завидной регулярностью выставлял его из кабинета, предлагая заняться чем-нибудь другим, например, работой с личным составом, и Ренджи с радостью хватался за эту возможность: работа на свежем воздухе всегда нравилась ему гораздо больше. Но отчет в любом случае должен быть закончен. Сегодня. До вечера. Край.

Ренджи подхватился и помчался в штаб, даже не позавтракав.

Разумеется, он не успел. Он работал, как сумасшедший, поминутно передавая капитану готовые таблицы и сводки, которые тот с обычным своим невозмутимым видом сортировал и раскладывал по папкам, время от времени что-то из них выписывая. Но невозможно ведь дело, на которое тебе отведена была неделя, сделать за день. Ренджи катастрофически не успевал. В тот час, когда его уже ждали в парке, он обреченно оглядел оставшиеся на столе бумаги. Бессмысленно. Но стоило хотя бы попытаться.

– Кучики-тайчо, – нерешительно начал он, – мы тут с ребятами собирались на ханами…

Никакой реакции. Ждет, когда лейтенант закончит свою мысль. Ладно. Ренджи закончил:

– Так я уйду сегодня пораньше, ладно?

– Ладно, – эхом отозвался капитан, не поднимая головы от бумаг.

Ренджи вдохнул поглубже. Решающий этап переговоров.

– Я только немного не успел с отчетом. Но я завтра приду пораньше и все закончу.

Вот теперь Кучики точно возьмет его за шкирку и вернет за письменный стол. Завтра – крайний срок сдачи отчета.

– Нет необходимости, – равнодушно произнес капитан. – Я сам его закончу.

– Э… – Ренджи подумал, что он ослышался. – Простите, что вы сказали?

– Я сказал: иди, любуйся цветами, я закончу отчет без тебя, – спокойно повторил Кучики.

Абарай озабоченно нахмурился, пристально посмотрел на капитана, который даже не взглянул в его сторону, немного поколебался, потом все-таки спросил:

– Кучики-тайчо, что это с вами?

– Со мной? Ничего, – капитан, наконец, поднял голову и посмотрел на лейтенанта с таким искренним недоумением, словно это Абарай ведет себя странно.

– А, ну, я пойду тогда, – Ренджи поспешно ретировался из кабинета.

Он примчался в парк, когда все уже были в сборе, постарался проскочить незаметно и плюхнулся на траву рядом с Рукией.

– Закончил отчет? – Тихонько спросила она.

– Нет, – шепнул в ответ Ренджи. Глаза у него все еще были круглыми от изумления.

– Что? – Возмутилась Рукия. – Так ты что, сбежал?

– Нет, – Абарай коротко мотнул головой.

– Тогда что?

– Он меня отпустил. Представляешь?

– Не представляю, – нахмурилась Рукия. – С чего бы это?

– Да уж. Надеюсь, это не означает, что он намеревается меня завтра уволить.

– Абарай! – Влезла между друзьями Мацумото. – Кончай трепаться. Мы сакурой любуемся, или что? Возьми пиалу!

Бьякуя неторопливо поднялся из-за стола, прошел к столу лейтенанта и собрал остатки его бумаг. Сущая мелочь для того, кто привык к бумажной работе. Ренджи напрасно волновался из-за отчета. Практически все уже было сделано Бьякуей раньше. Оставалось немного довести до ума не столько содержание, сколько форму, и он может быть свободен. Слишком поздно нынче зацвела сакура. Отчет уже готов, а все только начинается.