— Юзек, деточка, что случилось? Почему ты не пошел домой? Уж не заболел ли ты? Скажи маме, что у тебя болит, — и она приложила ладонь ко лбу сына, проверяя, нет ли у него жара.

Юзек украдкой посматривал на Юзефа — он не знал, что сказать маме, когда она начнет его расспрашивать, почему он плакал. Пока он только сказал:

— Живот у меня побаливает и тошнит, — а сказал он так потому, что увидел цветную капусту.

— Пойдем, — сказала Рахиль. — Я уложу тебя в постель и измерю температуру. А если это, не приведи Господь, дизентерия? Тьфу!.. Тьфу!.. Типун мне на язык, как бы я беду не накликала!

Тогда Юзеф встал, вежливо поклонился, снимая шляпу, и сказал как мог любезнее, однако очень решительно:

— Прошу прощения, уважаемая пани, я был невольным свидетелем неприятного инцидента в школе, где учится ваш сын. Хенек Мазуркевич побил Юзека и обозвал его нецензурными словами.

Рахиль, несколько смущенная вмешательством элегантного господина, не поняла, что значит «нецензурными», но, хотя она и была простая женщина, сразу обо всем догадалась.

— Бог ты мой! — воскликнула она. — Когда наконец этот гойский поганец оставит моего ребенка в покое? — И Юзеку: — Сколько раз я тебе говорила, чтобы ты держался от него подальше, за три версты обходил. А ты меня не слушаешь — и вот видишь, видишь! А ведь я тебя так просила! Он же тебя калекой сделает! Боже мой, Боже, что за времена настали, за что ты меня покарал?

Юзек помалкивал, а большой Юзеф продолжал:

— Я считаю, что нельзя оставить без последствий хулиганство младшего Мазуркевича. Его следует примерно наказать и…

Тут Юзеф заметил перепуганное лицо Юзека, вспомнил про историю с биографией и оборвал себя на полуслове. Он хотел даже попрощаться с Рахилью и поскорее отправиться в Союз, чтобы спросить у Вполне Приличной Секретарши, не звонил ли туда майор Мазуркевич, но не мог сойти с места. Ему стало очень жалко Рахиль, которая опечалилась и беспомощно развела руками.

— Странный вы человек, — прошептала она. — Вы говорите «наказать», но кто же послушает меня, простую еврейку? Такая уж у меня, видно, судьба…

Юзеф заметил слезы у нее на глазах. Ему сделалось еще сильнее жаль Рахиль, и он сказал:

— Я вам помогу. Я сам поговорю с этими Мазуркевичами.

Он едва проговорил это, как начал сердиться на самого себя за данное обещание, но было уже поздно.

Рахиль подняла опущенную голову и, глядя на него с надеждой, прошептала:

— Спасибо, большое вам спасибо…

Втроем они пошли в серый дом: Рахиль с одной стороны, Юзеф с другой, а маленький Юзек посерединке.

Когда они остановились у двери Мазуркевичей, Рахиль вдруг заколебалась:

— Может, вы сначала к нам зайдете?

Юзеф поспешно согласился. Рахиль открыла дверь и, сильно сконфуженная, извинилась перед Юзефом за беспорядок в кухне и за то, что не может пригласить его в комнату — там постели не застланы.

— Сегодня прачка придет, и убирать смысла не было, вы же сами знаете, что такое стирка, это же Содом и Гоморра!

Рахиль усадила Юзефа на стул, который прежде обтерла передником, спросила, не выпьет ли он чаю, и сказала, что вообще-то к Мазуркевичам лучше было бы сходить Якову, а не ей. Но Юзефу было некогда, он отказался от чая, и Рахиль, тяжело вздыхая, пошла в комнату, чтобы одеться поприличнее и причесаться.

Маленький Юзек воспользовался этим и тихонько спросил:

— А биография?

Юзеф задумался и ответил:

— Лучше всего никому ничего не говори. Я попробую сам это как-нибудь уладить.

Он сказал так, чтобы успокоить Юзека, хотя понятия не имел, что делать. Он даже подумал: если Рахиль по-прежнему будет колебаться, идти ли к Мазуркевичам, то настаивать он не будет.

Рахиль вернулась, переодетая в новое платье. Юзека она попросила сразу же лечь в постель и смерить температуру.

Юзефу показалось, что она к нему как — то странно присматривается. Помолчав, она сказала:

— Я… я очень извиняюсь за это скверное слово. Вы на меня не обиделись, правда?

— За какое слово? — удивился Юзеф.

Рахиль покраснела и прошептала:

— Я сказала, вы уж меня простите, сказала на Хенека «гойский поганец». Вы вот не еврей, но вы ведь не обиделись на несчастную мать, правда?

Юзеф рассмеялся.

— Откуда вы знаете, что я не еврей? А может, еврей?

Рахиль смешалась, но перестала на него странно поглядывать и сказала уже почти весело:

— Ну, а коли вы еврей, так вы меня понимаете. Сами знаете, что это значит — жить в гойском доме. Сколько я наплакалась из-за моего Юзечка! Несчастный ребенок! Вы даже представить себе не можете, что этот негодяй сделал, когда Юзеку было всего восемь лет. Вместе с другими хулиганами Хенек стащил с моего Юзека штанишки и… Рахиль опять засмущалась и отвела глаза. Она только сказала Юзеку: — Иди, сынок, в комнату и ложись. Я сама поговорю с этим паном.