— У тебя, что, друзей нет? — спросила она в смятении.

— Нет у меня друзей, — тихо ответил Андрей.

— Бабушке отдай…

— Я не хочу ее посвящать.

— Но почему я?!

— Потому, что в этом родственном зверинце ты, — единственный порядочный человек.

— Неправда!

— Правда.

— Моя мама — порядочный человек.

— Я с ней не знаком, — ответил Андрей коротко.

— Бабушка! Бабушка — порядочный человек!

— Пас, — сказал Андрей, глядя в сторону.

— Что «пас»?

— Эта реплика остается без ответа.

— Слушай!

Валька оживилась и наклонилась к альфонсу.

— Давай я брата попрошу, Димку… Вообще-то, он у меня четвероюродный…

— Нет! — резко сказал Андрей.

— Какая тебе разница?

— Нет!! — повторил он почти яростно и поднялся на ноги. Вернулся к дивану и улегся поверх покрывала. Его заметно трясло.

Минуту Валька разглядывала лицо с закрытыми глазами, стиснутыми губами и впавшими щеками. «Похоже на посмертную маску», — подумала она вдруг, и сама испугалась своих мыслей.

— Давай.

Андрей приоткрыл глаза и уставился в потолок, словно не поверил в серьезность ее намерений.

— Я говорю, давай быстрее, пока Арсен не пришел! — повторила Валька нетерпеливо.

Андрей пошарил рукой по постели. Нашел смятый сверток, резким движением выдернул себя из положения «лежа» в положение «сидя». Протянул конверт так нерешительно, словно боялся получить удар в лицо.

— Вот, — сказал он.

Валька взяла, чувствуя себя предательницей.

— Надолго? — спросила она очень сердито.

— Нет, — шепотом ответил он.

— Если не заберешь через месяц, я его выкину, — пообещала Валька, пытаясь оправдать свое малодушие.

— Хорошо.

— А предварительно — прослушаю.

— Хорошо.

— И узнаю все твои тайны.

— Хорошо, — повторил Андрей, но уже улыбаясь. И добавил себе под нос:

— Хотя для этого у тебя есть способ попроще.

— Чтоб ты сгорел со своими недомолвками, — от всей души пожелала Валька.

И спрятала конверт в карман.

— Господи, Катя, какой же я голодный!

Екатерина Дмитриевна внесла в комнату и поставила перед мужем тарелку с густым ярко-красным борщом.

— Блаженство, — пробормотал Сергей Владимирович, размешивая в аппетитной гуще белый островок жирной сметаны. — Как же мне надоели эти благородные изыски из морепродуктов… Катюша, попроси Дашу сделать пельмени. Только настоящие, ладно? С двумя сортами мяса, как полагается…

Екатерина Дмитриевна скупо улыбнулась и кивнула головой. Уселась напротив мужа, сложила руки на коленях и принялась терпеливо ждать рассказа.

Да, в таком приподнятом настроении она Сергея видела только тогда, когда он получал очередное повышение. Расспрашивать не торопилась, знала, что ожидание рассказа муж любит гораздо больше, чем сам рассказ.

Она чуть придвинулась к столу, положила правую руку на белоснежную скатерть, принялась крутить в пальцах серебряный нож. Следила за мужем тактично и ненавязчиво, готовая в любой момент подать хлебницу, налить вина, поменять тарелку, предложить добавки… И больше всего на свете хотела обхватить красивую голову с ранней сединой в густых темных волосах и прижать к себе так крепко, чтобы он вскрикнул от боли.

— А сама? — спросил муж, указывая, на ее пустую тарелку.

— Разгружаюсь, — ответила она коротко.

— А!

И больше ни слова.

Никогда Сергей не ставил под сомнение ее желание похудеть, поправиться, сменить прическу, обновить гардероб… В принципе, в основе его бесконфликтности, наверное, лежало чувство доверия к жене. Доверия к безупречности ее вкуса. Но иногда ей мучительно хотелось услышать от мужа хотя бы что-то, говорящее о том, что она ему не безразлична.

Хотелось, например, чтобы он сказал так:

— Брось, какие разгрузки? Ты в прекрасной форме!

Или так:

— Фиолетовый?.. Не твой цвет.

Но он подчеркнуто уважительно уклонялся от подобных комментариев, и она понимала, что напрашиваться на внимание в этом вопросе не стоит.

— Как Дмитрий? — спросил муж и отодвинул пустую тарелку.

— У него все как обычно.

— Дома появляется?

— Очень редко. Горит на работе. Зато весь педагогический персонал школы его обожает.

— Персонал, разумеется, женский, — уточнил Сергей Владимирович.