Шрифт:
Сильно всполошились на Заводе водяных колес…
Черное и красное
– Галина, – сказал комсомолец Петр Кружалов, – у меня авария. Выручай!
И парень сказал, что соорудил "черную доску". С одобрения комсомольского комитета. Чтобы выявлять лодырей. Лодырь и на средневолжском заказе найдет случай, снахальничает.
– Доска мировая, – продолжал Кружалов, – сам вдвоем с одним модельщиком сколотил. А маляры расстарались – покрыли ее голландской сажей на чистой олифе. Как считаешь, это вещь?
– Вещь, – согласилась девушка.
– Вот и все так говорят. А они, понимаешь, не ловятся…
– Кто не ловится?
– Да лодыри!
Кружалов – слесарь-сборщик. Из бригады Василия Евтихиевича Махова. Но к средневолжскому заказу прямого касательства пока не имеет. Собирать турбину еще рано: детали в обработке на станках. Поэтому ни отличиться, ни выйти кандидатами на "черную доску" сборщики еще не успели.
– На простое у меня, Галя, "черная доска", куда это годится! Выручи, подкинь лодырей из твоей лаборатории! Или из механического цеха – это еще лучше: ты ведь там прикреплена к комсомольскому посту? Я "пост", и ты "пост"- вот и сделаем дело.
Девушка задумалась. Лодырей, конечно, щадить нечего, тем более по волжскому заказу. Но пока она таких не замечала.
Между тем Кружалов не отступался. Ему не терпелось обновить "черную доску". И парень прямо-таки расцвел, когда Орешникова проговорилась о том, что на карусельном станке пять дней устанавливали лопасть. Рассыпались кубари.
– Поддеть твоего Пчелкина на булавку – и на "черную доску". Вот экземпляр, а?
Инженеру Пчелкину предстояло выслушать приговор сразу двух объединившихся комсомольских постов.
Но приговор не был произнесен. Едва подойдя к карусели, комсомольцы потеряли дар речи.
Карусель вращалась, шла обработка очередной лопасти. И никаких кубарей! Лопасть сидела как бы в чугунном кармане. А карман закреплен струнами на планшайбе. Карман большой, как закром. Толстые стены его были пронизаны гигантскими винтами и различными зажимами, которые строго держали лопасть в нужном положении, не позволяя ей шевельнуться под резцом.
– Поздравьте, товарищи, – встретил инженер Пчелкин комсомольцев, показывая изобретение. – Установка лопастей произведена за один день. Давайте-ка подсчитаем, что это даст в масштабе всего заказа. По-моему, выигрыш в полтора года! Я не ошибаюсь, товарищи? – весело подмигнул он строгим контролерам.
Комсомольцы, придя в себя, поздравили инженера, а в поисках лодырей принялись бродить по другим участкам. Наконец, усталые и недовольные друг другом, сухо расстались.
Несколько дней спустя Орешникова по какому-то случаю шла в комитет комсомола и натолкнулась на Кружалова. Испачканный в краске нос, фартук, в руках маховая кисть.
– Новость, Галина! Погляди-ка, что сейчас будет.
"Черная доска" стояла на полу.
– Ага, все-таки выискал лодырей, – сказала девушка. – Молодец. Ну, пиши фамилии. Интересно, кто такие…
Парень, не отвечая, а лишь только загадочно ухмыляясь, обмакнул маховую кисть в ведро с краской и как шлепнет по доске! Образовалась красная клякса, которую самодеятельный маляр тут же размазал во все стороны.
– Петька, – кинулась к нему девушка, – ты же все испортил! Но Кружалов важно отстранил ее.
– Не ершись, Галина. Все законно. Велено ликвидировать "черную доску". Две недели она простояла дурой. Один только лодырь и обнаружился – сама "черная доска". Так что из комитета распоряжение – переделать "черную доску" на "красную".
Глава четвертая
За старой калиткой…
Вскоре завод в торжественной обстановке выдал Средней Волге первую турбину.
Галина Орешникова уже не начинающая студентка. Теперь она четверокурсница. Работает все там же, в лаборатории, и одновременно учится, станет инженером.
Это очень трудно – успевать и тут и там.
Редко теперь встречалась и с Кружаловым. Парень подошел к ней на митинге, когда завод праздновал выпуск первой турбины для Волги.
– Здорово, видать, устаешь, Галя, – сказал он, внимательно и с сочувствием оглядывая девушку.
– Петя, но у тебя тоже усталый вид.
– Галина! Да знаешь ли ты, что такое сборка этого черта-бронтозавра? – выпалил он с горячностью. – Без фигурных мозгов сейчас на сборке и делать нечего. Задает нам волжанка жару!
Орешникова вспомнила, что в одном из последних номеров заводской газеты был портрет Кружалова и статья: "Изобретательство на сборочном стенде".
– Ну, пока! – И убежал.