Он вышел и быстро переговорил с полицией. Двое местных мужичков, гордо несущих бремя малопочётной должности, тут же отвалили с подобострастными улыбочками, а мой личный кошмар вернулся в автомобиль.

– Одна милая женщина нажаловалась, что её племянницу преследует горожанин, – прищурив глаза, сообщил Гелиан.

– Это Анна Яковлевна постаралась, – буркнула я, отворачиваясь. – Эх… жаль-то как уезжать! Мы с ней душа в душу жили…

Суккуб хмыкнул и наклонился к моему уху, как раз направленному в его сторону.

– Ты же знаешь, как меня надо попросить, чтобы я выполнил любое твоё желание… – шёпот, да ещё в такое чувствительное место заставил кровь вскипеть в жилах. – Захочешь в гости к своей старушке – заплати достаточную цену, и мы тут же поедем…

– Ты и так богатый, – ворчание вышло на редкость сварливым.

– А я сейчас далеко не о деньгах, Медок, – пропел он и… самым наглым образом прикусил мочку. Меня аж прострелило. В том смысле, что молния прошила от горла до низа живота.

Так захотелось откинуться назад и застонать, подставляя его жгучим губам шею, а потом то, что ниже. Чтобы сильные руки обвили талию и легли на грудь… мммм.

Пока я рефлексовала, машина вовсю набирала скорость. За окном проносились леса и поля, изредка мелькали небольшие населённые пункты… там разворачивалась, дышала и жила своей жизнью свобода. Недоступная пленнице в дорогой машине. Уныние подкралось незаметно. До этого как-то адреналин ходил в жилах, а вот сейчас осознание ситуации свалилось безжалостным грузом. Почему, почему этот суккуб забирает у меня право на собственную жизнь?! Как смеет кто-то, даже из-за сомнительной любви или страсти, отбирать у другого человека возможность выбора? Никогда не прощу ему этого. Даже если покорит, сломает, сделает зависимой от своего божественного тела, где-то внутри будет зудеть эта обида, царапать острым когтём злость. И хорошо, и пусть! Не желаю успокаиваться и смиряться. Он просто не понимает, насколько сильно его присутствие портило жизнь. У меня могли бы быть подруги, легкомысленные романы с мальчиками, какие-нибудь увлечения, кружки, а потом любимая работа! Гелиан украл всё это. В своём беспросветном эгоизме, где зудело «хочу и всё тут», чёртов суккуб сам лишил себя даже малейшего шанса на мою взаимность. Нет, я решила. Сбегу при первом же, даже призрачном шансе. Поймают – пусть. А нет… никаких ошибок больше не будет. Просто исчезну. Инсценирую собственную смерть. Да, родителей жалко. Но Гелиан скажет им пару слов, и они забудут, что когда-то вообще имели дочь. Даже понимая, насколько непреодолима сила суккуба, я никак не могла им простить добровольной попытки отдать меня ему. А вот Анна Яковлевна боролась. Не имела никаких возможностей, но всё равно попробовала меня вернуть. Хоть и не родная.

Дышать стало трудно, и я со всхлипом втянула воздух, а потом безудержно разревелась. Некрасиво, громко, подвывая и закрыв лицо руками. Оплакивала свою потерянную свободу, загубленную жизнь, которая закончилась в тот момент, когда ко мне подошёл темноглазый мальчик в песочнице. Так горько ещё никогда не было. Поглощённая рыданиями, я не заметила, как остановилась машина. Повинуясь короткому приказу, из неё поспешно выпали шофёр и пассажир с первого сидения.

Гелиан, кажется, растерялся. По крайней мере, он не сразу начал предпринимать какие-то действия, глядя на меня встревоженными глазами. Никогда не видел, как я плачу? Так вот же тебе! Все годы держала лицо, ругалась, но не ревела. А сейчас… безнадёжность оказалась слишком сильной.

– Саша, – о, теперь я уже не Медок?

Он протянул руки и усадил меня к себе на колени. Плевать! Всё равно демон сильнее. От этого я возрыдала с новой силой, окончательно повергнув его в отчаяние. Желая успокоить, Гелиан, наоборот, делал хуже, удерживая моё тело рядом с собой.

– Я причинил тебе боль? Обидел? – Спрашивал он и не получал ответа. – Ну пожалуйста, не плачь… сделаю всё, что хочешь. Только скажи! Прошу, маленькая, успокойся…

Ого, как его задели мои слёзы… удивительно. Знала бы раньше, не стала бы сдерживаться до последнего…

– Хочу быть свободной, – прорыдала я. – Жить своей жизнью… без жучков, камер и над… надсмотрщиков… ууууу…

– Разве это свобода – бежать, прятаться? – Мягко увещевал Гелиан. – И откуда странные мысли про жучки? Ты будешь заниматься, чем захочешь, обещаю. Никто не посмеет встать на твоём пути… любимая моя девочка…

Он говорил что-то ещё успокаивающим тоном, слов я не разбирала, но интонация магическим образом усмиряла внутренний шторм. Неужели сила суккуба может действовать и так? В итоге я настолько наплакалась, что просто лежала на его груди и смотрела в пустоту. Эмоций не осталось, говорить было трудно… но тут сквозь всю эту вату вдруг пробилось нечто беспокоящее. Что-то вторгалось в мой храм апатии и мешало полностью отрешиться от проблем бытия. Я бессознательно поёрзала, пытаясь найти раздражитель. Стало ещё хуже. Из-за туповатого состояния никак не получалось понять, в чём состоит дискомфорт – душевная причина или же физическая.

– Что-то мешает, – буркнула еле слышно. Скорее для себя, но суккуб всё прекрасно разобрал.

– Прости, Медок, – без раскаяния отозвался он. – Я всегда остро реагирую на твою близость… начиная с подросткового возраста. Даже раньше.

Тут до меня, наконец, дошло! Апатии как не бывало. Прочь с коленей, прочь! Теперь понятно, что было не в порядке. Его твёрдое и неоднозначное… желание, которое отчётливо ощущалось моими ягодицами. Он меня хотел! Только меня? Или это просто постоянное состояние суккуба?

Последняя мысль была откровенно неприятной. А следующая ещё неприятнее – кроме физического желания есть ли там что-то ещё?

– Не будешь больше плакать? – Уточнил Гелиан.

– Буду, – проворчала я. А что? Раз нашла оружие, которое его пробивает, значит, надо пользоваться. Но только не сейчас. Просто потому, что расхотелось.

– Не надо, – искренне попросил он даже без насмешки.

– Надо, – ещё больше утвердилась в своём решении я.

– Ну ладно, – скорбно вздохнул суккуб. – Придётся утешать. Иди на коленки, Медок…