– Мы тут с Наташкой решили поженится…

– С чего это вдруг? – даже поперхнулась Вика.

– Ну, как же она ждет от меня ребёнка.

– А ты случаем не забыл, что и я от тебя жду ребенка?

– Нет, не забыл, – важничал он, скрестив на груди руки. – Но ты ж моя сестра. Как я на вас-то обоих женюсь?

– Ой-ой, падишах. Развёл тут гарем, понимаешь!

Витя и Додик засмеялись.

– Подай лучше руку беременной женщине, ваше величество, – сказала Вика.

Витя помог сестре подняться. Она оглянулась.

– Это я что, не на ковре сидела, – задумчиво произнесла она. – Вить, погляди, у меня жопа не грязная.

Падишах придирчиво оглядел зад Вики.

– Если только внутри…

2.

…я стала бояться этих снов. Мне порой кажется, я просто больная. Душевнобольная. Я понимаю, это всё из-за моей патологической застенчивости. У меня нет друзей. Никогда не было. Ни в школе, ни сейчас в институте. Я и Наташу придумала себе, чтобы хоть немного проверить себя, а способна ли я любить… И эта мысль… ну, о смене пола… она преследует меня, и я знаю почему. Мне всё кажется, будь я мужчиной, я бы могла найти девушку, чтобы и у меня были отношения… хотя бы друг… Я… я, Михаил Николаевич, сумбурно говорю, да?

Ректор журфака ТвГУ добродушно смотрел на Викторию, его студентку. Он очень симпатизировал этой девушки, и чувствовал к ней теплоту. Среди студентов ходили слухи, что он спит с ней; еще бы, такой суровый со всеми, никого не подпускает и не даёт спуску, а тут… Но, у Михаила Николаевича к ней были иные чувства. Жена его десять лет назад умерла, детей у него не было. Женщинами он не интересовался, а вот родительская нежность не была растрачена, и природа требовала своё. Викторию, вот уже полгода он окружил отеческой заботой. Вика сначала боялась, не хочет ли ректор банального романа со студенткой. И только недавно стала открывать ему свои тайны…

– Я вот что скажу, Вика. Вы мне доверили прочитать вашу рукопись, и за это я очень благодарен. Вы говорите, это ваши сны, что вы ничего не придумывали… Я не психолог, я писатель. Я в силу этой специфики не могу судить, насколько вы больны или нет. Я просто вижу гениальный роман, который может стать бестселлером на много десятилетий. Вот, сейчас это две части, и я вижу вы начали третью. Я уверен, что и эти две части уже готовы к изданию, они самодостаточны… Не торопитесь, Виктория, позвольте мне довести свою мысль… А насчет вашего вопроса, стоит ли вам обратиться к психиатру, скажу: гениальность неизлечима, увы. Вам просто нужно перестать боятся своей гениальности…

– Но, Михаил Николаевич, – Виктория вдруг встала, зябко обняла свои плечи и подошла к окну, – в «Калки» я ничего не придумывала, я каждый день записываю свои сны… Я знаю, все они неправда… Я надеюсь, что они неправда… Но, иногда у меня такое чувство, что это всё же правда… И Дмитрий Песков главный сатанист, и всеми уважаемый байкер простой головорез и бандит, и что с президентом должно случится несчастье… Нет, пусть всё это будет неправда. Вы говорите, это нужно опубликовать. Но… но знаете чего я больше всего боюсь? Меня будут потом преследовать всякие блюстители морали. Ведь многое в Калки это извращение и…

– Извращение, говорите, Виктория? После вашей книги я задумался вот о чём. Когда-то я тоже дробил мир на черное и белое, на нормальное и извращение. Но я вдруг всё понял… Как-то я читал Фрейда, да самого отца психологии, и не обратил на одну его фразу никакого внимания. Но она как-то застряла у меня в мозгу, иначе как бы я ее вспомнил? Я полагаю и никто на нее не обращает особого внимания. Он тогда дал четкую характеристику понятию этому. Извращение – это любое сексуальное действие, целью которого не является зачатие. Понимаете, Виктория, любой секс, после которого нет зачатия, это извращение. Не извращенный секс может быть только у супругов два-три раза за всю жизнь, ну сколько у них детей. Любое использование контрацепции, техники сдерживания, и даже простой поцелуй – всё заведомо извращение, потому что после не происходит зачатие. И по сути нет отличия, совокупляется ли мужчина с женщиной или с мужчиной, если не происходит зачатие. На мой взгляд, это слово просто некий устаревший термин, который означает отклонение от цели воспроизводства. И ваша книга помогла бы людям понять это… Во всяком случае, она меня сделала мудрее, я уже не тороплюсь дробить мир…

– Спасибо вам, Михаил Николаевич… – Виктория встретилась глазами с учителем, но ненадолго. – Но я всё же не готова издать. Мне тревожно, я всё время чувствую, что будет неправильным и… даже опасным, чтобы её читали…

– Виктория, не торопитесь. Просто подумайте. Во всяком случае книгу можно подать как произведение жанра параллельной реальности. Я очень хотел бы держать в руках экземпляр Калки. Эта книга бы сделала вас мировой известностью, писателем такой величины как Джоан Роллинг. Знаете, я дружу с главой издательства «Триада» Григорием Розманным, я хочу поговорить с ним. Конечно, тверское издательство слишком мелкий уровень для этого романа. Но у Григория есть выход на издательства Москвы, такие, как например, Эксмо… Не вздыхайте так тяжко, Виктория, – мягко улыбнулся ректор. – я же не сказал, решится на издание Калки прямо сейчас…

– Ох, я всего этого боюсь…

– Это пройдет. Боятся, значит просто делать что-то важное… Кстати, Виктория, я вам хотел поручить одну важную работу…

– Работу? – насторожилась студентка.

3.

…скоро новый год. Уже 24 декабря 2015. Виктория шла по вечерней Твери и размышляя обо всём, о чем они разговаривали с Михаилом Николаевичем: о рукописи, о снах, о его странной просьбе… Если быть честной с собой, она всё же хотела публикаций, чтобы стать знаменитым писателем, быть может, тогда хоть кто-то её начнет любить… Но с другой стороны, её записи все о будущем годе, 2016. Вику не покидало чувство, что всё, о чем там написано, станет сбываться. Грядут войны, многие народы погибнут… И если книгу сейчас опубликовать, не будут ли её преследовать фанатики, узревшие в ней зло?..