И все же определяющей характеристикой документа, более четко сформулированной в проекте, но имеющей отражение и в окончательном варианте, был упор на силу Америки и на ее обязательства в традиционном понимании. Авторы уделили много внимания тому факту, что распределение сил в мире изменилось с исчезновением Советского Союза, но проигнорировали как новые возникающие параметры глобальной политики, так и возможность наполнить новым содержанием существующие международные институты, ослабленные холодной войной. После окончания холодной войны мир ждал чего-то более целенаправленного, более драматического, более зримого. Одна только сила не могла больше сдерживать пробудившиеся устремления народов, которые хорошо знали, что именно им не нравится, но чьи желания были пока смутными, противоречивыми и легко управляемыми ложными пророками.

Итак, главный недостаток Джорджа Г. У. Буша состоял не в том, что он сделал, а в том, чего он не сделал. Он оставил пост президента, завоевав беспрецедентное уважение во всем мире. И он заслужил его. Но в качестве мирового лидера он не использовал имевшиеся у него возможности сформировать взгляд на будущее или задать направление развития. Исторический момент требовал нового представления о мире в целом и решительного политического вмешательства США на Ближнем Востоке. Он требовал масштабного структурного обновления, подобного тому, которое последовало за Второй мировой войной, с учетом новых возможностей международного сотрудничества, охватывающего Россию, Китай и другие новые страны на международной сцене. Окажись Буш переизбранным на второй срок, у него не было бы ясной картины будущего и перспективных планов.

Роберт Браунинг писал: «Предел возможностей человека должен быть превзойден, иначе для чего нужны Небеса». К 1992 году добившийся замечательных успехов дипломат и победоносный воин превратил свой многообещающий призыв к новому мировому порядку в переиздание более знакомой старой имперской версии.

В отличие от своего предшественника президент Билл Клинтон обладал глобальным видением. Исторический детерминизм, свойственный концепции глобализации, превосходно сочетался с глубоким убеждением Клинтона в том, что Америка, для того чтобы именоваться «незаменимой мировой державой», должна также обновить и саму себя. Внешняя политика для Клинтона была в основном продолжением внутренней. Через несколько лет он вспоминал, как был удивлен тем, как мало внимания внутренним делам уделял президент Буш в ходе предвыборной кампании 1992 года. Вся страна видела, как однажды во время президентских дебатов Буш нетерпеливо поглядывал на часы. Казалось, внутренние вопросы нагоняли на него скуку. Это впечатление помогло Клинтону формировать свою предвыборную стратегию и политику в период его президентства.

Внутреннее обновление стало, таким образом, главной задачей Клинтона в его первый президентский срок. Но поскольку внешние проблемы нельзя было игнорировать, Клинтон сделал акцент на глобализации, создав удобную формулу, соединяющую внутренние и внешние дела во взаимосвязанную задачу, а это некоторым образом освобождало его от обязанности проводить четко сформулированную, строго определенную внешнеполитическую стратегию. Поэтому глобализация стала темой, которую Клинтон проповедовал с апостольской убежденностью как дома, так и за границей. Во время визита во Вьетнам в ноябре 2000 года он назвал глобализацию «экономическим эквивалентом силы природы», а несколькими месяцами раньше, выступая в Думе России, заявил, что для сегодняшнего мира «определяющая черта – глобализация».

Относительное понижение приоритета международных дел в политике Клинтона подчеркивается (быть может, и непреднамеренно) поразительным контрастом между мемуарами Джорджа Г. У. Буша и Клинтона. Почти шестисотстраничный том Буша, написанный вместе с его советником по национальной безопасности, посвящен – с вполне обоснованной гордостью за достижения авторов – исключительно внешним делам. Даже о вполне заслуживающей упоминания армейской службе Буша во время войны в мемуарах не говорится ничего. Клинтон же написал длинный отчет о своей жизни (на 1008 страницах!), тактично и осторожно касаясь некоторых личных вопросов, в котором восьмилетнее руководство внешней политикой второго мирового лидера в истории изложено довольно поверхностно и обобщенно, занимая около 15 процентов всего объема книги. Даже госсекретарь Клинтона во время его второго срока, гораздо более активная и напористая, чем ее предшественник, посвятила достаточно большую часть ее собственных мемуаров воспоминаниям, не относящимся непосредственно к внешнеполитической стратегии и ее осуществлению.

Перефразируя знаменитый афоризм Клаузевица «война есть продолжение политики другими средствами», можно сказать, что Клинтон в отличие от Буша действительно рассматривал внешние дела как продолжение внутренней политики. Это сказалось и на внешнеполитических решениях, принимавшихся при нем, и на подборе главных фигур, занимавшихся внешней политикой. Уже первые сделанные Клинтоном назначения – советника по вопросам национальной безопасности (Энтони Лейк), государственного секретаря (Уоррен Кристофер) и министра обороны (Лес Аспин) – создавали двойственное представление: его команда была явно либеральной по своим взглядам, внимательной к гуманитарным вопросам, восприимчивой к проблемам внутренней политики, но не была склонна к персональной, бюрократической или военной зашоренности. Лейк был слишком озабочен углублением гуманитарного кризиса в Африке. Кристофер, значительно старше Клинтона по возрасту, пользовался большим уважением как человек, избегавший подчеркивать собственное положение и известный своей общительностью. (В Вашингтоне о нем в шутку говорили: «Он у нас такой жизнелюб».) Аспин был опытным политиком, хорошо разбирающимся во внутренних вопросах, с быстрым и ищущим умом, но не имел опыта в стратегическом планировании или в решении крупномасштабных организационных проблем. Ни все вместе, ни по отдельности они не имели желания торопить президента с разработкой программы внешней политики.