Рэн знал, что друзья сочли его погибшим. Он и сам не сразу поверил, что всё ещё дышит.

Падая в пропасть, он судорожно пытался ухватиться хоть за что-нибудь, но вместо этого лишь бился о проносящуюся мимо скалу. Один из ударов был настолько силён, что чуть не лишил охотника сознания. Поняв, что так ничего не получится, он сгруппировался, подгадал момент и выкинул руку с крюком в направлении стены. Железяку тотчас вырвало из руки, но дело своё она сделала: падение сильно замедлилось, и спустя всего пару секунд Рэн рухнул в сугроб.

Сверху продолжал падать снег, пытаясь похоронить пуэри заживо, но тот уже намертво вцепился в свою удачу. Он грёб конечностями и извивался всем телом до тех пор, пока рука не вырвалась на поверхность. Дальше стало проще. Выбравшись из-под завала, охотник пополз к темнеющему впереди углублению в скале; совсем рядом с хлопком ушёл в сугроб огромный булыжник.

Борьба со снегом забрала все силы. Едва перебирая руками и ногами, Рэн забрался под каменный навес и почти сразу забылся.

Очнулся он в полной темноте. Голова раскалывалась, тело онемело от холода. Боль от ушибов ушла на второй план, а на первый вышла ломота в промёрзших мышцах. Охотник не мог понять, есть ли у него переломы, но знал наверняка, что будь на его месте Энормис, он наверняка погиб бы. Так что в каком-то смысле хорошо, что сорвался именно пуэри, чьё тело намного крепче человеческого. Лишь бы остальных не постигла та же участь...

Рэн думал об этом, пока окоченевшими руками рыл себе путь на свободу. Вся его одежда промокла, кожу жгло, руки и губы тряслись от холода. Усталость выламывала руки, подтачивала волю к жизни. Очень хотелось лечь, свернуться клубком и подремать, но пуэри знал, что если не согреется в ближайшие два часа, то вряд ли проснётся. Чтобы продолжать бороться, Рэн уговаривал себя, бормотал подбадривающие реплики, пытался шутить - делал всё, чтобы не опустить руки.

Позже, когда охотник, измождённый, лежал на спине и вглядывался в ночное небо, он вдруг почувствовал себя новорождённым. Зияющий рядом проход служил главной причиной такой ассоциации - Рэн словно выбрался из утробы, которая сохранила ему жизнь. Всё его прошлое представлялось в тот миг другой, старой жизнью; новая же началась только что, со слабости, холода и боли - точно у младенца, лишившегося тепла материнского тела и вынужденного дышать непривычным, режущим лёгкие воздухом.

Как только страх смерти отступил, жить стало намного проще. Найдя немного дров, охотник первым делом отогрелся и высушил одежду. Потом поспал, чтобы восстановить силы. Проснулся ближе к полудню - с момента падения прошло чуть меньше суток. Рэн не знал, где оказался и куда ему идти, а главное уцелели ли остальные в том катаклизме. Оставалось только надеяться на лучшее - и отправляться на поиски.

Целый день охотник проблуждал по ущелью, в котором оказался. Лишь ближе к вечеру он вышел на более-менее пологий склон, по которому можно было забраться наверх. Карабкаясь по каменным уступам, Рэн даже немного радовался - от таких нагрузок стало жарко.

 В горах вязкой субстанцией замерла тишина безветрия; небо всё ещё не освободилось от тяжёлой пелены облаков, непроглядная темнота окружала пуэри со всех сторон, и если бы не магический огонёк, невозможно было бы и шагу ступить до самого рассвета. Ночью Тингар превращались в тёмное, мрачное царство - горы-великаны безмолвно высились рядом, со всех сторон, пряча в высоте снежные короны. Лишь изредка эти древние исполины оглашали близкое небо отдалённым гулом, будто переговариваясь - вяло, полусонно. Их разговоры длились здесь века, тысячелетия. Куда камню спешить?

Как всегда ближе к утру пуэри захотелось есть - запас энергии, собранный днём солнечным питанием, подходил к концу. Он мог остановиться и поспать, но такой роскошью, как лишнее время, не располагал. Несколько раз он запускал поисковое заклятье, но никаких следов своих товарищей так и не нашёл. Оставалось лишь стараться сохранить направление, высчитывать расстояния; он примерно помнил карту и рассчитывал выйти на обозначенную некромантом тропу - там уже догнать друзей будет делом времени.

Об этом Рэн и думал, когда подошёл к очередному уступу. Череда каменных ступеней природного происхождения уводила наверх; где-то рядом находился тот самый хребет, по которому должна была пройти их компания.

Вместо того чтобы схватиться за уступ, его рука вдруг провалилась в скалу. Пуэри тотчас в ужасе отпрянул, но очертания камней уже пришли в движение, словно те разваливались на части.

«Ещё одно землетрясение?!» - успел подумать он, хотя чутьё сразу подсказало - нет, землетрясение не при чём. В лицо ударил ветер - сухой, тёплый, какого не может быть в горах. Мир с шумом провалился куда-то вглубь себя; в полном недоумении пуэри увидел, как появился и исчез его альтер - лишь мелькнули белые провалы глаз.

И только потом охотник понял, что несётся сквозь Эфир, только что проскочив слой со своим энергетическим аватаром. Неведомая сила тащила его всё дальше и дальше, в глубины, которых Рэн никогда не видел. Ему казалось, что он чувствует запах тлена и смерти. Наконец вслед за этой вонью из тьмы вынырнула пепельно-серая пустыня, обдуваемая тем самым ветром, который почувствовал Рэн в начале.

– Ты!
– раздался голос за его спиной.
– Существо!

Рядом с ним стоял полупрозрачный человек - невысокий, горбоносый, с хозяйским выражением лица и в смутно знакомом балахоне. Через секунду до охотника дошло: ведь это тот самый некромант, с которым говорил Энормис!