Поднимая тучи пыли, Амаре с головой зарылась в сложенные стопками книги, выискивая ту, что перевернёт жизнь наследника трона и юной магички с ног на голову. Ну, это только в том случае, если скэд примет свои чувства по отношению к Адее. А если нет, ... то Богиня Любви не завидует человечке.

Подавив в себе желание громогласно закричать, Амаре на четвереньках выползла из-под стола и, выпрямившись, огляделась. Она бы сгорела со стыда, если бы хоть кто-то её увидел. Хотя нет, она бы заставила гореть того, кто стал невольным свидетелем её якобы позора.

Перейдя в другую часть библиотеки, туда, где не клубилась в воздухе пыль, она взмахом руки привела себя в соответствующий вид. Тонкая книженция с парой десятков заклинаний обжигала руки. Хотелось уже начать действовать, но сначала...

Быстро пролистав все восемь страниц исписанных мелким почерком, Амаре вырвала последний листок. Скомкав клочок бумаги в кулаке, она в прямом смысле слова стёрла в порошок значительный кусок текста с разъяснениями последствий применения данного заклинания.

– Ну, всё, хватит спать!
– Богиня Любви ментально потянулась к своей подопечной и, не особо церемонясь, растолкала Адею.
– Так и что мы хотим видеть?
– Амаре надеялась, что ей удастся внушить человечке, что она продолжает находиться в мире грёз. Создав вокруг Аделайи иллюзию живописной природы, Амаре мысленно направила девочку в нужную сторону.

Пока Аделайя добиралась до библиотеки, Богиня Любви сама принесла клятву, что на сегодня это последнее испытание для юной человеческой души. Ещё одного потрясения она может просто-напросто не пережить. Хватит с неё ударов Судьбы!

– Ох ты!
– Колени Богини Любви резко подогнулись, что немного её напугало и на секунду разорвало связь с подопечной. Вернув себе самообладание и вновь настроившись на человечку, Амаре недовольно буркнула в темноту, обращаясь к сестре: - Ладно, ладно ты тут совершенно ни при чём, это всё мои происки.

– То-то же, - прошелестело рядом с ухом.

– Не мешай, - отмахнулась Амаре и поспешила создать в библиотеке очередной мираж для Адеи. В следующее мгновение она стояла на берегу озера, окруженного по периметру высокими скалистыми горами с буйной зеленой растительностью. Над ровной гладью воды летали неведомые этому миру насекомые. Громко стрекоча, они с большой скоростью перелетали с одного места на другое благодаря своим четырём прозрачным крылышкам. На вид, эти насекомые казались страшными, но очень интересными представителями животного мира.

Заблаговременно открыв для Адеи двери библиотеки, Амаре вернулась в центр комнаты и присела в глубокое кресло, которое сейчас имело вид большого валуна.

Человечка с настороженным выражением лица благополучно миновала порог комнаты, сделала ещё пару десятков шагов, чтобы резко остановиться и задать вполне логичный в этой ситуации вопрос:

– Эм, ... простите, а Вы кто?

– Амаре.

– Богиня Любви? Мне что, всё это снится?

Амаре видела, как Аделайя ущипнула себя за запястье и скривилась от лёгкой боли. Поднявшись, она плавной походкой подплыла к девочке и склонила голову набок.

– Можно сказать и так. Я всегда прихожу к тем, у кого разбито сердце. Я вижу и знаю как тебе тяжело. Поплачь, дитя и тебе станет легче.

Богиня по-матерински улыбнулась и провела руками по поникшим плечам молодой девушки.

– Наплакалась уже. Да и толку от этого всё равно не будет.

Амаре приподняла лицо Адеи за подбородок и, заглянув в глаза, тихо спросила:

– Ты так сильно любишь?

Девушка отступила и потупила взгляд. Она сильно нервничала, но старалась это скрыть. Бесполезная трата сил и нервов. Слишком свежи нанесённые скэдом душевные раны. Это позже станет не так обидно от его слов, а сейчас всё внутри скручивает в один комок, состоящий из боли, обиды и унижения.

– Да... нет... не знаю. Он как наваждение... проклятие...

– Проклятие?
– неподдельно удивилась Амаре, сбиваясь с мысли. Прося сестру связать судьбы Аделайи и Лирена, она никак не ожидала, что это воспримется как проклятие! Благословение - да, но проклятие... Это что-то новенькое. Она три тысячи лет готовилась к этому моменту, а эта маленькая нахалка имеет наглость называть всю проделанную работу проклятием. Уму непостижимо. Неблагодарная молодежь.

– Да. Я не могу заставить себя не думать о нём. Он будто часть меня. Я понимаю, что мы с ним по определению не можем быть вместе, но... но...
– Адея тяжело вздохнула, - но рядом с ним я ощущаю себя завершенной. Это как художник пишет картину, сначала там какие-то зарисовки, наброски, а потом он берет масло и с каждым мазком кисти полотно окрашивается в различные оттенки красок, принимая уже четкие контуры и линии. И как завершающая стадия-подпись автора. Он ставит её и всё - картина готова. Я - полотно с рисунком, а Лирен - подпись.

– Если всё так, как ты говоришь, то борись за своё счастье.

– Я, по натуре, не боец. Да и Рэн всё чётко разъяснил.
– Адея вскинула на Богиню любви прямой взгляд.
– И знаете, я, наверное, его понимаю. То есть я могу понять его желание любым способом защитить свой народ. Они предостаточно настрадались по вине людей. И понять их маниакальное желание свершения пророчества вполне можно. Разве я вправе пытаться лишить их всех спокойной жизни?

Амаре понимала, что таким темпом уговорить Адею прочитать заклинание, которое навсегда свяжет жизни её и наследника трона - вряд ли удастся. Нужно было срочно придумывать другую тактику ведения беседы и кажется, она нашла решение.