Комендант выходит из помещения и закрывает за собой металлическую дверь. Снаружи не очень громко звучит скрежет задвигающегося металлического засова и лязг закрываемого наружного навесного замка. Юрген в этот момент, прислонившись к стене, уже громко сопит во сне и скрежет засова с лязгом замка явно не слышит.

Наташа (минуту смотрит на дверь, думает некоторое время о чём-то, смотрит на Юргена, осматривается вокруг, Юргену, громко). Эй ты, фашист!..

Юрген (вздрагивает, открывает глаза, смотрит на Наташу, с трудом выговаривая слова, недовольно). Не фашист я…

Наташа (с удивлением). О! А коменданту сказал, русского не знаешь!..

Юрген (закрывает глаза, устало). Набрехал…

Наташа (смеётся). Так ты брехло?

Юрген (с закрытыми глазами, сонным голосом, зевая, с паузами). Ну так… в меру… необходимости… (Ложится на спину вдоль лавки, голосом засыпающего человека, с паузами, после которых пытается сохранить уплывающее в сон сознание.) Слушай… отвяжись, а?.. пять… минут… ну… десять… потом… поговорим…

Наташа (с возмущением). Ничего себе, поговорим! Мы что с тобой, в ресторане?! Поговорим!.. (Молчит, озирается по сторонам, недовольно, с паузами.) Поговорим… поговорим… (Резко.) А мне не до разговоров! Я в плену!

Юрген (вздрагивает от крика, приподнимает голову над лавкой, еле выговаривает слова). Так… кто ж тебе… виноват…

Наташа (со злостью). Так вы, фашисты, и виноваты!

Юрген (уже не приподнимает голову, почти проваливаясь в сон). Вон, в углу, тряпка… Видишь?..

Наташа (смотрит на тряпку, недовольно). Ну вижу.

Юрген (из последних сил выговаривает слова, с паузами). Воткну в рот… А она… грязная… Понос будет…

Наташа. Ничего, расстреляют до поноса…

Юрген начинает громко храпеть.

(Брезгливо.) Фу, как противно!.. (Думает несколько мгновений, прислушивается к храпу.) Фашисты противней нас храпят… (Осматривается вокруг, принимая более удобную позу, прислоняется к стене, с огорчением.) Ну вот, Натаха, и всё… Обидно. Ещё ничего не началось, а уже конец… (Дёргает руками верёвку, проверяя её прочность.) У, гады, как лошадь привязали… (Думает минуту.) Ну ведь ничего же не сделала ещё!.. (Минуту молчит.) Действительно, кто ж мне виноват?.. Сама… (Несколько секунд думает, вдруг кричит, отчаянно, громко, протяжно, резко.) А-а-а!..

Юрген (вздрагивает, поднимается, садится на лавку, раздражённо). Ну минуту не дала поспать, зараза!.. Чего тебе неймётся? Поспи тоже. Не спала ведь ещё?

Наташа (задумчиво). Всё равно расстреляют… Сон перед этим почему-то не идёт…

Юрген (уверенно). Не расстреляют.

Наташа. Ты-то, ефрейтор, с чего решил?..

Юрген (по-прежнему устало, но уже более живо, чем перед коротким минутным сном). Да просто знаю, не расстреляют, и всё.

Наташа. Да что ты можешь знать? Ефрейтор… (Смотрит на Юргена, язвительно.) Ваш бесноватый фюрер тоже ефрейтором был, да?

Юрген (недовольно). На что намекаешь?

Наташа. Что все вы, фашисты, одинаковые.

Юрген (спокойно). Я уже говорил, я не фашист.

Наташа. Служишь фюреру – фашист. Да ещё и ефрейтор… (Молчит минуту, смотрит на Юргена, с интересом.) А русский-то откуда знаешь? Причём совсем без акцента! Как будто ты русский.

Юрген. Я действительно русский.

Наташа (с удивлением). Ничего себе! Ты русский?! А как же тогда…

Юрген (перебивает). Я русский наполовину. Мама русская, а отец немец. Но о моих русских корнях никто не знает.

Наташа. Никто-никто?

Юрген. Ну… только мама, папа и я.

Наташа (с удивлением). А как это возможно? При вашей контрразведке…

Юрген (задумывается). Ну-у… Папа в Первую мировую воевал в России…

Наташа (перебивает). А-а, так ты потомственный фашист!

Юрген (возмущённо). Ещё раз назовёшь фашистом – вон тряпка!.. Грязная…

Наташа. Ну да… понос… (Ехидно.) По-твоему, я поноса боюсь больше, чем расстрела?..

Юрген (минуту молчит, спокойно). Я думал, ты грамотная. Должна же знать, многие немцы не хотели войны с Россией, и сейчас не хотят.

Наташа (примирительно). Да знаю. Просто хочу понять, верны ли мои первые впечатления о тебе…