– Во, это по мне…

– Нормально, Егорыч.

– Небось Зинку ублажил, вот и работу полегче дала…

– А где сгребать будем?

Саламатин достал из широких брюк пачку “Беломора”:

– От проходной и выше.

– Так там много. С полкилометра.

– А ты как думал… Давайте, мужики, в девятый за граблями. Там и грабли и рукавицы. Или кто-нибудь пусть сходит, что всем переться.

– Мы с Серегой сходим. – Ткаченко хлопнул Зигунова по ватному плечу. – Сходим, Серег?

– Сходим, конечно… дай закурить, Егорыч. – Зигунов потянулся к пачке.

Саламатин вытряхнул ему папиросу, сунул в губы свою, смял:

– Значит, сходите. Не обсчитайтесь только. Четырнадцать грабель. И рукавиц четырнадцать пар. А вот и новичок бежит… Пятнадцать грабель и пятнадцать пар.

Мишка перелез через штабель труб, побежал по плитам.

– Ты чего опаздываешь? – улыбнулся Саламатин, закуривая. – Идите, ребята, идите…

Мишка подбежал к нему, громко выдохнул:

– Фууу… запыхался… доброе утро… Вадим Егорыч…

– Доброе утро. Что, будильник подвел?

– Да нет, поезд пропустил свой… фууу… сильно опоздал?

– Нет. Ничего.

– Доброе утро! – Мишка повернулся к рабочим.

– Здорово.

– Доброе утро…

– Чего опаздываешь?

– Перезанимался вчера небось, заочник?

– Егорыч, ну мы пошли, чего тут толкаться…

– Идите. Я догоню щас… – махнул рукой Саламатин. – Застегни куртку, не лето все-таки.

Часто дышащий Мишка стал застегивать молнию.

Саламатин отодвинул рукав ватника, посмотрел на часы:

– Четверть девятого. Все не начнем никак.

– А что делать будем?

– Листья сгребать. С газонов у проходной.

– На свежем воздухе… хорошо…

– Конечно… так… Прохорова нет… ну ладно. Ждать больше не будем… пошли, Миш.

Они зашагали к проходной, вслед за бригадой.

Саламатин зевнул, выпустил дым:

– А ты что так оделся чисто? Прямо как на парад.

Мишка пожал плечами:

– Ну а что. Ничего особенного.

– Но куртку-то зачем пачкать? Хорошая куртка.

– Обыкновенная.

Бригадир засмеялся, обнажив крупные прокуренные зубы:

– Да… вот что значит – новое поколение. Я б такую куртку на выходной берег…

Подошли к проходной.

Одетый в черную форму вахтер запирал ворота.

– Семеныч, выпусти нас! – весело крикнул Саламатин.

– Идите через вертушку. Я уж запирать за вами устал. Щас только твои проползли.

– Егорыч! – раздалось сзади. – Помоги!

Мишка и бригадир обернулись.

Ткаченко с Зигуновым несли грабли и рукавицы.

– А вы что, пупы надорвали? – шагнул к ним бригадир.

Мишка подошел к Зигунову, тот сунул ему стопку рукавиц.

Саламатин протянул руку к граблям, распустившимся веером на плече Ткаченко, но тот уклонился:

– Да шучу, Егорыч. Чего тут нести.

– Все хорошие? Ломаных нет?

– Нет, нет…

– Ну, иди вперед.

Бригадир пропустил Ткаченко.

По очереди прошли через поскрипывающую вертушку.

На улице ждала бригада.

– Во, Сашок самые новенькие выбрал…

– Семейный, сразу сообразил.

Ткаченко снял грабли с плеч:

– Разбирайте…

Мишка стал раздавать рукавицы.

Творогов постучал граблями по асфальту:

– Нормально… Такими и целину пахать можно…

– Откуда начинать, Егорыч?

Саламатин огляделся, махнул рукой на левый газон:

– Вот наш.

– А правый?

– А тут насосники будут убирать.

– Ясно…

Усеянный опавшей листвой газон тянулся вдоль каменной заводской ограды вместе с неровным рядом невысоких тополей. Их длинные, потерявшие почти всю листву ветки слегка шевелились. Разобрав грабли и надев рукавицы, рабочие двинулись к газону. Саламатин разорвал нитку, скрепляющую новенькую пару рукавиц. Мишка постучал древком грабель по асфальту, насаживая их потуже:

– Гвоздика нет.

– Что? Какого? – повернулся к нему бригадир.

– Да тут вот… крепить где грабли…

– Ну и ничего страшного… дай-ка. – Бригадир взял у него грабли, потрогал. – Насажены нормально. И без гвоздя сидят крепко. Грабь только полегче, и не отвалятся… пошли…

Они двинулись за бригадой.

Мишка улыбнулся, положил грабли на плечо:

– Да… первый субботник…

– Как – первый?

– Да так. Первый субботник мой.

– Серьезно? – удивленно посмотрел на него Саламатин.