Итак, почему он позволил мне убить себя? Потому, что если бы я не сделал этого, то всё равно сумел бы извратить своей злобой и ненавистью дело жизни Эффиалнорона. Ведь мы, кого позже назвали Основателями, тоже были тесно связаны с замком, наша магия была вплетена в него, была его частью!

Эффиалнорон понял, что есть только два пути — либо возненавидевший его маг должен переступить через свою ненависть, либо… сердце Хогвартса должно погрузиться в долгий сон — до тех пор, пока не свершится искупление и тогда оно сумеет возродиться чистым!

Когда я пронзил сердце замка, бывшее в тот момент и сердцем дракона, Эффиалнорон, чьё тело лежало рядом, поднял голову, открыл глаза и, к моему ужасу, изрёк:

"Когда наступит битвы день,

Когда на Хогвартс ляжет тень,

Вдруг сердце замка оживёт

И час назначенный пробьёт.

Директором пусть станет тот,

В ком Слизерина дух живёт,

Кто зло в душе своей убьёт,

В ком жизнь над смертью верх возьмёт.

Тогда проклятие падёт,

И Хогвартс Благом расцветёт".

Лишь после этого Эффиалнорон испустил дух, а я вернулся назад. И долгие годы врал о том, что произошло. Говорил, что дракон покинул нас навсегда, бросил… Ровена ужасно тосковала, но в конце концов вышла замуж, разумеется, не за меня…

Теперь ты понимаешь, что должен вернуться? Хогвартс выбрал тебя, это о тебе говорил Эффиалнорон.

— Признаться, мне не очень понятно, почему вы так решили, сэр, — медленно проговорил потрясённый рассказом Снейп.

Салазар побледнел и приложил руку к груди.

— Не шути так, молю! Ты хочешь, чтобы я встал на колени, чтобы умолял тебя?! Я это сделаю! Я слишком устал от блужданий в астральном мире, от горьких сожалений, бесконечного одиночества, бесконечных мучений… Пойми же, речь именно о тебе!

Ты любил рыжеволосую ведьму, которая выбрала другого, и этот другой был далеко не благородным драконом, а зазнавшимся и зарвавшимся мальчишкой, который считал себя вправе издеваться над другими. И тогда ты впустил зло в своё сердце, и невольно стал причиной гибели и соперника, и любимой. Знаешь, что в своё время сделал бы я с отродьем соперника на твоём месте? Да ещё так похожим на него? Я бы уничтожил его! Или постарался сделать его жизнь невыносимой…

Снейп едва заметно смутился.

— Знаю, ты не устилал путь Гарри Поттера розами, но ты защищал его! Ты готов был умереть, защищая. Ты искупил свою вину годами страданий. И теперь в твоём сердце уже не осталось ненависти. Любовь победила. Тебе осталось сделать последний шаг — принять выбор Хогвартса как выбор самой судьбы.

Теперь только от тебя зависит, чтобы замок наконец стал таким, каким его задумал Эффиалнорон, чтобы его жертва не была напрасной! Тогда в Хогвартсе больше никогда не будут издеваться, унижать и мучить.

Сам замок покажет ученикам, как следует себя вести настоящим магам, достойным своего дара. Сам замок прекратит вражду факультетов и восстановит мир и справедливость!

И ты откажешься?! Откажешься теперь, потому что тебе милее кресло у камина, где можно листать старые книги и пить огневиски, заглушая боль и тоску и называя это состояние покоем?

Ну что ж, это твоё право. Это твоя жизнь. Я не вправе ничего у тебя требовать. Я могу лишь просить. И я прошу.

— И я! — сказал кто-то из сидевших у костра и слушавших эту историю.

Сидевших так тихо, что Салазар Слизерин и Северус Снейп забыли об их присуствии.

— И я! — поддержал кто-то.

— Мы все просим!

— Мужик, не будь дураком, соглашайся! Не каждый день, ядрёна вошь, такие предложения делают!

— Вы никогда себе не простите, если откажетесь, — произнёс женский голос.

— Хорошо, — Снейп опустил голову, тёмные волосы упали на лицо, скрывая его выражение. — Хорошо, я согласен.

— Вот это по-нашему! — обрадовался кто-то! — И за это следует выпить!

По кругу снова пошли кружки с горьковатым отваром. Северус Снейп ещё довольно долго сидел у костра, слушая истории других путников, занесённых сюда неведомыми ветрами, гуляющими в междумирье.

А когда пришло время уходить, Салазар протянул ему руку и сказал:

— Благодарю. Теперь я свободен. И ты тоже. Запомни. Теперь — ты свободен.

— От чего? — нахмурился Снейп.