Она сняла с шеи медальон с изображением Мадонны, подаренный ей матерью, и вложила в ладонь рыцарю.

Они поклонились Распятью и вышли из собора, взявшись за руки.

Густав поймал их счастливые взгляды и на выходе подошел к ним вместе с Мартой.

– Вас, по-видимому, можно поздравить с брачными обетами? – Сказал он, скорее утвердительно, чем вопросительно.

– Брат, ты читаешь мысли, – произнес с улыбкой Фердинанд.

– Я вижу лица людей счастливых и обретших гармонию, и это мне говорит больше, чем многие слова.

Они простились у собора и разошлись на ночлег. Все следующее утро Пелагея и Марта закупали орехи и яблоки, стирали белье и латали дыры. Прибыли с торговцами заплечный мешок Марты, отправленный из дому, а также чета Либенбаум. У Фрау Либенбаум зажили ноги, но она с трудом ходила на большие расстояния, так что до самого Гамбурга они добирались речным путем с торговцами. Расплатившись за перевозку и подсчитав в городе свои сбережения, гер Либенбаум объявил жене, что они не смогут закончить маршрут, если им придется и впредь нанимать лошадей. И тогда они решили остаться на полгода во Франкфурте, чтобы поработать в приюте для паломников, принимать и кормить уставших на пути, чинить одежду и лечить раны, и тем самым стяжать и себе благословение тех святых, к кому шли облагодетельствованные ими паломники.

Рыцарь Густав договорился добраться на корабле Санта Мариа вместе с сестрами до Нормандии, откуда идти звездным путем к святому Якову. И, таким образом, подарить Пелагее и Фердинанду еще неделю вместе. И, между тем, начал учить Марту вульгате, средневековой латыни, которая была на слуху у каждого прихожанина, но читать, а уж тем более писать на латыни могли только единицы из благородных жен, обученных мужьями и девиц, обученных отцами. Марта очень быстро схватывала правила, и через неделю уже могла читать без запинки все надписи.

Глава Шестая

Шторм в море

Европа, XIII век.

Санта Мариа так и не смогла причалить в Нормандии, постоянный туман и сильные волны делали невозможным даже приближение корабля к берегу. Тогда капитан корабля дал распоряжение переплыть Ла-Манш и переждать бурю в порту Альбиона, Дувре. И вот, корабль пересек Английский канал и валы бушующей воды сменила белая скалистая береговая линия, которую вероятно и увидели римские мореплаватели, дав Англии белоснежное наименование – Альбион. Шторм в гавани не полностью утих, но хотя бы появилась возможность пришвартовать судно и спустить на землю измученных волнением крестоносцев и паломников.

Так, Швестер Пела и Марта в сопровождении рыцарей сошли с корабля в гавань, сняли комнаты в странноприимнице Дувра и пошли в портовую таверну, чтобы утолить проснувшийся на твердой земле голод и услышать новости. В это утро рассказывал священнослужитель, искавший в Дувре судно до Нормандии, откуда ему предстояло добираться до папского престола и донести в Ватикан весть о прославлении святого Фомы Кентерберийского.

– Почивший смертью мученика, он по смерти творит чудеса исцелений, со всех концов графства Кент стекаются паломники, и молва бежит впереди гонцов. Обрела эта земля заступника перед престолом Всевышнего в лице нормандского вельможи и великого аскета, святого Фомы.

По таверне разнеслась звонкая тишина, благоговейный трепет от рассказа. Крестили лбы моряки и торговцы, монахини и портовые девицы.

– А не опасна ли дорога к Кентербери, святой отец? – Спросила с поклоном швестер Пела.

– Нет, этот путь утоптан стопами паломников, по сторонам дороги стоят странноприимницы и пекарни, повсюду вдоль дороги к святому Фоме строятся храмы и часовни. И люд со всего Альбиона идет посмотреть на чудо.

– И сколько займет путь из Дувра до Кентербери? – Спросил Густав.

– Хорошим шагом до вечера придете, – сказал священник.

– Значит, решено, завтра с первыми петухами мы отправимся поклониться святому Фоме.

Все четверо вернулись на корабль. Фердинанд, как обязанный соблюдать дисциплину Ордена, не смог отпроситься. И хоть море волновалось так, что об отплытии и речи быть не могло, магистр категорически запретил уходить далеко от корабля даже ради такого Богоугодного дела, как поклонение святому Фоме.

Вечером швестер Пела и Фердинанд простились, вроде как на несколько дней.

– Возьми несколько голубей из таверны, тогда ты сможешь прислать мне весточку, – давал последние советы Фердинанд. – Если у меня появятся новости, я пришлю гонца.

Пелагея опустила глаза:

– Я упрошу святого Фому благословить тебя на всем крестоносном пути твоем, уберечь от стрелы во дни летящей и лиха, в ночи приходящего. Если мы не встретимся на Альбионе, я буду ждать тебя в городе святого Якова.

Они поклонились друг другу, и Фердинанд поцеловал медальон, подаренный Пелагеей.