– Иди, и купи себе еду.
– Пропел голос.

Через несколько минут запах от теплых булочек буквально сводил меня с ума. Наевшись, я одел лыжи, затолкал отогревшиеся пальцы в варежки и вышел вновь на дорогу.

– Ты сошел с дороги, избранный.
– Печально сказала книга.
– Теперь нам не будет везти в пути.

– Ни чего подобного.
– Возразил ей я.
– Иногда надо отдохнуть. Вот много я отдыхал от самой Москвы? Ни разу...

– Но и путь твой лежал вне сферы твоей реальности.
– Справедливо заметил Лоцман.

– Ну значит найдем другой путь.
– Решил я.
– Дорога -она как женщина, кажется, что все - это та самая, но только отвернешься, как она превращается в другую. И так постоянно. Или ты считаешь найти другой путь - это сложно?

– Не сложно, просто он будет ДРУГИМ.

И вновь тишина. И только сосны стоят вдоль тропы. И тропа то не тропа, а некая полу реальность, полу сон. Она появляется впереди в виде расходящихся сосен, указывая, что вот она, есть, и сходится за спиной незамеченной стеной. Находясь в некоем коконе, я двигался настолько быстро для человека, что глаз не успевал запоминать приметы прошедшего расстояния. Второй раз по этому пути точно не пройду - ориентиры не запомнил.

Меня не удивлял подобный скоростной ритм передвижения. Поражался быстротой изменения реальности. Вот Москва, а вот уже Новосибирск. Я задавался в самом начале пути книге: "Почему не поехать поездом, ну или полететь самолетом. Да и машиной же быстрее." Но мой визави ответил нечто о сроднении с линиями полей Митгарда, необходимости прочувствованного единения с землей. Короче, Склифософский, - мои ноги должны касаться тела Земли, и точка.

"Полуреальная стадия передвижения цифрового эквивалента..." -пробурчал голос. И продолжил свое бурчание под размеренный взмах рук и движение ног.

В последнее время я перестал чувствовать тепло внутри себя, руки заледенели, но не превратились в льдинки. Не стало тепла, и прекратилось парение изо рта. Интересно- почему? Наверно это встреча с Асом виновата. Отданная жизнь целиком поменяла мою сущность, убрала излишки существования, отсекая все лишнее, никчемное и пустое. Не прекращая бег, я поднял на секунду глаза к небу и задал вопрос, который тревожил меня сильнее всего: "А что дальше?"

5 глава.

Фалкон все же взлетел. И русские мужики распотрошили свой флаконы для того, чтобы отметить событие.

"Редкий гусь долетит до середины..." Примерно такие мысли приходили мне на мысль стоя у пролива между берегом материка и Сахалином. Кто вам сказал, что попасть в приграничную зону трудно? Человек, идущей по тропе в Митрагде, не видит границ и ограничений. Его путь пролегает в другой плоскости существующей реальности. Вот и мне открылась полузамерзшая бухта вблизи реки Улья в конце третьей недели путешествия на восток. Горная гряда, отделявшая реку от Охотского моря, была полузасыпана снегом. Верхушка гряды была голой- там поработали ветра, сдувая снег вниз, к подножьям холмов. Они нанесли огромные непроходимые сугробы, и только ударившие морозы смогли спаять эту массу и тогда сверху образовался тоненький наст, по которому, собственно говоря, и иду на лыжах.

Впереди блеснула голубизной полоска синего моря.

Отступление 2.

– Достань красный камень, избранный.
– Пропела книга.
– И вложи его в сущность спящего.

Достаю из бокового кармана переливающийся красный камешек, величиной с мой большой палец на руке, и, пробираясь сквозь рыхлый снег, протягиваю руку для впечатывания его в стоящие полуразрушенные столпы. Камень взлетает с руки и несется к бордовому булыжнику, лежащему не вдалеке.

– Отдаю жизнь мою.
– Произношу громко вслед летящему камешку.

Мгновенной стрелой, оставляю кровавый след в воздухе он прикасается к булыжнику и снег под ногами пропадает. Просто исчезает на глазах. А от того места куда влетел камешек расходятся в разные стороны полукольца алого цвета жидкости похожей на кровь. Завиваясь красивым живым узором, извиваясь на ветру, поземкой стелиться между столпов кровавые реки, собранные из снега и пыли они врезаются в самую суть горной гряды. И тут я понимаю - это не гряда, а крылья! Огромные крылья, растоптанные временем, разобранные водой и ветром, восстают в своем великолепии. Раскрывшись на земле, они начинают подниматься в небо, кроваво-красные в голубых небесах они выглядят устрашающе. А потом я замечаю, что это крылья у громадного дерева, чья основа уже соткалась из переливающейся палитры красного цвета в мощный ствол, состоящий из восьми стволов меньшего размера в основании гиганта. Завиваясь шатром, он поднимался все выше и там, в вышине, внезапно раскрылась его крона, кровавыми струями разлетелись во все стороны ветки и на них набухли бордовыми каплями листья. А затем эта полупрозрачная конструкция начала обретать реальность. Загрубели и проявились фрагменты коры, а потом слились в единое полотно искры розового цвета, что пронеслись, воплощая древо, по всему видимому мною пространству. Книга, как и в первый раз, выпорхнула из моего внутреннего кармана пуховика и полетела к восстановленному каменному древу. Прильнув к нему, она пропела несколько слов на незнакомом языке, а затем вернулась ко мне и, нырнув в карман пуховика, затихла.

Сформированный ствол древа был переплетенный восьмью стволами, вверху, там, где они сходились, ритмично билась капля. Я не мог оторвать взгляд от широкой раскидистой кроны по форме, напоминавшей мне крылья. И не скоро заметил Его. Пропетые им ноты совершенно не подходили под любой известный мне язык. По интонации стало ясно, что это вопрос.

– Я не понимаю тебя...

– Ты разбудил меня .
– Пропел Кровавый демон.
– Зачем?

Как описать его. Представьте себе демона, выше двух с половиной метров высотой, с двумя рогами в две его головы закручивающиеся винторого ввысь, лицом похожего на обыкновенного демона, как обычно рисуют их - бородка там, скулы и высоким лбом. Но вот тело у него было своеобразным - точенное, мускулистое и достаточно поджарое. Оно носило единственное отличие - не имело кожу, совсем. Как изображают в анатомическом атласе человека без кожи, с выделенными мышцами и венами, вот так и выглядел Демон, стоящий передо мной. Облитый кровью поверх открытых мышц он внушал страх и неприязнь. И если бы не те курсы, отпаханные в Меде, меня бы точно вырвало.