Да, что и говорить, поначалу его самого позабавила эта игра. Так что же произошло потом? Виктор не понимал. И уж точно не мог объяснить то щемящее и пугающее чувство в груди, которое появилось после ухода Маши. Он поморщился.

Нет, наверняка это вызвано разочарованием. Ведь он поверил, что для Маши действительно важно сохранить эту работу и сделал все возможное, чтобы не подставить ее под последствия ее же собственной глупости. Он с досадой пнул низенький пуф, приютившийся рядом с диваном.

Не стоило ввязываться в эту авантюру, ох не стоило. И чего он вообще ждал впоследствии? Что она станет смотреть на него полными благодарности глазами? Или растает и упадет в его объятья, признав в нем благородного рыцаря? Он и правда на это рассчитывал? Виктор раздраженно провел рукой по волосам.

Да, черт возьми, он — идиот! И да, стоило признать, что он ждал от нее щенячьей преданности. Только вот Маша оказалась слишком наивна, чтобы воспринять его действия как благородный жест. Своим напором он только напугал ее. Виктор горько усмехнулся.

«Вот тебе школа жизни, болван», — он злился на себя, злился, что не сообразил сразу, что такие выкрутасы годятся для таких как Марго, но не для Маши. Эта девушка была особенной, искренней в своих порывах. Даже глупости она делала от всей души, так, что не было никаких сил на нее злиться.

Он вспомнил ее доверчивый взгляд, когда она умоляла, не выдавать ее родным. И искреннее возмущение, с которым она накинулась на него после поцелуя в спальне. И к своему собственному удивлению, Виктор вдруг понял, что же так сильно зацепило его. Именно рядом с Машей внутри него зарождалось давно забытое желание заботиться о ком-то. Да, рядом с ней хотелось быть настоящим. Таким же, как в то время, когда в его жизни была…

Он стиснул зубы и глухо застонал. Неужели…? Этого не может быть! Черт возьми, он не может позволить себе снова влюбиться! Слишком дорого обошлось когда-то ему это чувство. Виктор машинально сжал ладони, до боли впиваясь в кожу ногтями.

В памяти всплыл эпизод с поцелуем в гостиной. Маша так искренне и по-детски испугалась его страстного порыва, что в тот момент он едва сдержался, чтобы не заключить ее в свои объятья. Ее открытая непосредственность распаляла в нем жгучее желание обладать этой девушкой. И не просто обладать, а защищать и заботится. Тогда это ощущение лишь мимолетом обожгло сердце, но даже этого было достаточно, чтобы напугать его. Естественной реакцией на все непредсказуемое была маска Великодушного и Несравненного, которую он тут же и нацепил.

И черт его дернул потащить девчонку в свою комнату! На что он рассчитывал? Виктор горько усмехнулся. Разумеется, он уже знал ответ: страх – вот, что управляло им. Страх снова оказаться в ловушке собственных чувств, тех самых, которые возникли в ту первую встречу с Викторией и, которые зашевелились в дальнем уголке его сердца сейчас.

Какой же он болван! Да, он надеялся, что Маша разочарует его, поведет себя как все его бывшие подружки. Если бы она только раскрыла ему свои объятья, он бы понял, что она ничем не отличается от прочих. Но она так не сделала. И даже поцелуй в спальне, на который Маша так искренне ответила, оказался на удивление чистым и девственным. Виктор с трудом сдерживал всевозрастающее раздражение.

Эта девушка не поддалась на провокацию просто потому, что в ее планы вообще не входило соблазнение своего хозяина. А, что сделал он? Как последний кретин нацепил маску надменного мачо и стал нести какую-то околесицу. Он скривился, вспомнив свои слова о бесстыдстве.

Так, стоит ли удивляться, что она ушла? Сбежала из-за его собственной трусости! Он остановился посреди гостиной, растрепал и без того всклокоченные волосы и медленно перевел взгляд на Джека.

— Что же мне делать, дружище?

Пес приподнял над лапами лохматую морду и уставился на него печальными глазами.

— Я знаю, тебе она сразу понравилась. Так же, как когда-то Вика, — он тяжело сглотнул.

Это имя он не произносил со дня похорон. Даже знакомым и родственникам было запрещено в его присутствии произносить его. И вот сейчас, оно, словно душившая все три года змея, выскользнуло наружу, опалив губы яркой болезненной вспышкой.

— Вика, Виктория, что же мне делать? – он снова запустил пальцы в волосы и растерянно посмотрел по сторонам.

Сейчас в доме ничто не напоминало о ней. Лишь ее картины в студии, от которых он так и не смог избавиться да комната, в которой время от времени уединялась жена. Та самая, куда по какой-то непонятной для него причине он поселил Машу. Виктор плотно сжал челюсти, и на его лице заиграли желваки.

Нет, они не станет ее возвращать, как не станет и вытаскивать на свет божий давно забытые чувства. Без них проще. Виктор решительно поднялся с места и взял мобильный телефон. Набрал знакомый номер и в ожидании ответа принялся шагать из угла в угол.