— Что я должна увидеть? — спросила она.

— Это «Дэчень», — ответил я. — Наш корабль. На нем я тогда смотрел на Келси. Видишь?

— Ты… про белого кита на воде?

— Это не кит. Это яхта. Большая лодка, — объяснил я, увидев, что она не понимает.

— Как это связано с Нилимой?

Я пошел в тень, откуда было видно корабль. Ана подошла, и я сказал:

— Мы остановились тут, чтобы пойти в храм Дурги. Это было после Шангри-Ла и до драконов, — последние пару месяцев я терпеливо описывал ей порядок событий во время проклятия и разные места, где мы побывали, чтобы выполнить пророчества. Но я все равно видел, что она в смятении, и не мог винить ее.

— Если мы найдем Нилиму, столкнемся с прошлым тобой?

Я потер челюсть.

— Меня не было в городе, пока мы не пошли в храм ночью. Я мог быть человеком всего двенадцать часов здесь. Думаю, я сейчас сплю на борту в облике тигра.

— Так в городе нам безопасно?

— Пока — да, — ответил я.

Она кивнула и замерла, подняв голову, словно что-то слушая.

— Она зовет меня, — сказала Ана. — Я ее слышу.

Я прислушался, но без ее руки на мне, соединяющей с силой богини, я слышал лишь обычные звуки города — люди, лай собак, шум машин, океан вдали, велосипеды и торговцы, кричащие о своих товарах. Ана смотрела вдаль, ее глаза были стеклянными, она зажала губу зубами. Я смотрел на те губы долгую минуту, а потом спросил:

— Что такое?

— Это… женщины в этом городе. Многие искали моей помощи насчет… спутника.

Анамика потрясенно посмотрела на меня.

— Что мне делать? — спросила она.

Я пожал плечами.

— Не знаю. Нужно ли тебе что-то делать?

— Я никогда с таким не помогала. У меня нет опыта. Война для меня удобнее, чем дела сердца.

Она побелела как пена.

— Может, тебе нужно это просто слушать. Как терапевт, — предложил я.

— Что за терапевт?

— Советник. Наставник.

— Но наставник помогает.

— Да, — признал я.

— Как я могу учить их? Советовать, когда мне самой нужны советы?

Я улыбнулся.

— Помочь тебе найти спутника?

— Да. Нет. Я о таком и не думала. Почему эти женщины не могут жить одни?

— Одному жить сложно. Даже если они так решат, жизнь одиночки — не жизнь. Поверь мне.

— Тогда ты можешь им помочь.

— Я? — я издал смешок, она шлепнула меня по руке, решив, что я смеюсь над ней.

Зеленые глаза Аны пронзали, как кинжалы.

— Не смейся над этим, Кишан.

Серьезность ее лица удивила меня.

— Ты правда хочешь моей помощи?

— Да.

Я глубоко вдохнул.

— Если ты уверена, тогда я попробую помочь, но вряд ли это необходимо. Ты — богиня боя

Она помрачнела, как питомец, которого ударил хозяин.

— Несмотря на мои навыки, я не хочу, чтобы меня знали только по боям, — сказала она.

— Нет, я… — я впился носком мягкой туфли в разбитый тротуар, вдруг не зная, как исправить ошибку. — Слушай, — сказал я, — я не имел в виду, что ты не можешь быть богиней чего-то еще. Ты даешь еду, исцеляешь землю… Подумай о людях, которым ты помогла. Бой просто пришел в голову.

— Понимаю, — тихо сказала она. — Как люди могут запомнить меня человеком, женщиной, если видят лишь воинственную богиню?

Я обвил пальцами ее ладонь. Руку покалывало, я ощутил силу нашей связи.

— Богиня Дурга уже больше, чем воин.

Я задел костяшками ее подбородок, ждал, когда она посмотрит на меня. Она сделала это, и я увидел, что она тревожна и уязвима.

— Ты можешь их найти? — мягко спросил я.

Она кивнула.

— Тогда веди, и я постараюсь помочь.

— Спасибо, — она взяла меня за руку, крепко сжала и тепло улыбнулась, и все внутри дрогнуло, как при прыжке во времени.

Мы пошли по улицам, и я добавил:

— Кстати, у меня успешных отношений тоже не было.

— Да, но ты любил женщин раньше.

Я кашлянул.

— Полагаю, это так.

Она кивнула.

— Ты дашь хороший совет. Ты мужчина, грубый и ревущий, как все остальные. Ты точно подскажешь, что мужчина хочет.

— Погоди-ка, — раздражение заставило меня забыть, что она не любит, когда ее хватают. Я сжал ее локоть и развернул. — Грубый и ревущий? Я не реву.

— Ревешь. Ты не такой требовательный, как некоторые, но ревел о судьбе так же громко.

И я забыл о недавнем восхищении богиней и ее губами, а вспомнил, почему оставлял ее все это время одну. Ее язык. Наглый и острый язык Анамики.

— Требовательный? — я почти кричал, но старался не привлекать внимания. Голос унизительно трещал.

Я хотел возмутиться, вступить в перепалку, но ее глаза расширились, она заметила что-то за нами. Она потащила меня в темный переулок, зашипела, когда я открыл рот, и зажала его рукой.

— Это Келси! — сказала она, ее голос было едва слышно, она убрала руку. Она задела ею щетину на моей щеке, и от покалывания все связные мысли вылетели из головы.