— Я смогу сам, — ответил я. — Как Ана? — я быстро исправился. — То есть, Анамика?

— Ее разум все еще спит, — сказала мама Аны. — Но я смогла ее немного покормить.

— Хорошо.

— Я хочу отблагодарить тебя за то, что ты вернул ее. Я боялась, что больше никогда не увижу ее.

— Она… через многое прошла, — сказал я и взглянул на Сунила.

Его мать посмотрела на сына, потом на меня. Она сдержанно кивнула.

— Ешь. Сунил принесет воду и одежду, чтобы ты искупался. Ты понял, сын, — сказала она и ушла.

— Да, матушка, — пискнул Сунил меняющимся голосом. Он скривился от этого, потер глаза и начал носить ведра горячей воды и выливать их в металлическую кадку, где я смог бы только сесть. Я насладился вкусным супом, с травами, мясом и овощами, а потом снял грязную рубаху.

Сунил потер мне спину, хотя я говорил, что это не обязательно. Он настоял, сказав, что это меньшее, что он может сделать за спасение сестры. Я намылил волосы и тело, и он полил меня холодной водой и вручил тонкое полотенце.

— Спасибо, — я укутал полотенцем бедра. — Твоя мама говорила об одежде?

Он убежал и быстро вернулся с тонкой туникой и мягкими штанами для сна. Я оделся, завязал штаны, чтобы они не спадали. Он дал мне сандалии и щетку для волос. Я привел себя в порядок и тут же захотел увидеть Ану, но было поздно, и я слышал, что женщина тихо говорит в ее комнате. Я пошел за Сунилом вниз, где гудели мужские голоса.

Увидев меня, мужчины притихли. Отец Аны поманил меня сесть и не хотел терять время.

— Расскажи нам, — просто сказал он.

Я потянул за бороду, не зная, сколько им поведать. Я решил, что хотел бы знать, если мою дочь изнасиловали, так что принял решение.

— Ее продали в рабство, — сказал я. — Не думаю, что кто-то так мстил вашей семье. Об этом никто не говорил, торговцам было все равно, кто она и откуда.

Отец Анамики сглотнул. Он сжал губы, глаза пылали.

— Тогда кто в ответе за это? — спросил он.

— Не знаю точно, — сказал я. — Может, какой-то торговец разглядел ее красоту и решил заработать. Может, кто-то все-таки отомстил вам и сказал, что ее можно забрать. Я не знаю причины, но обещаю, что разберусь.

— Был торговец, — медленно сказал он. — Его заинтересовала Ана, и он спросил, помолвлена ли она. Мне не понравилось, как он смотрел на мою дочь, и я прогнал его. Может, в этом причина.

— Вы помните его имя?

— Нет, — он покачал головой. — Это произошло быстро, и я прогнал его раньше, чем успел что-нибудь узнать.

— Тогда, когда я наберусь сил, я сделаю все, чтобы узнать, кто это, и где он умрет.

— Ты уже много сделал. Мы в долгу перед тобой, незнакомец. Этот дом твой, сколько тебе хочется, но я, как ее отец, хочу сам дальше разбираться в этом деле.

Мать Аны вошла в комнату.

— Если юноша хочет остаться и помочь найти виноватого, то пусть остается.

— Мы обсудим это позже, — сказал ее муж.

— Я сказала свое слово, значит, мы поговорили. И не зови его незнакомцем.

— А он назвал мне свое имя?

Мужчина повернулся к жене с недовольным видом. Их споры явно были частыми. Я вспомнил Анамику. Это она унаследовала от матери. Я сидел и слушал их с улыбкой.

— Я Кишан, — сказал я. — Кишан Раджарам.

— Вот видишь? — женщина покачала мне пальцем, а потом указала на мужа. — Отблагодари его и теперь зови по имени. Ты должен осыпать его золотом и пасть на колени у его ног.

— Не нужно, — начал я, но меня быстро прервал отец Аны.

— Я сам решу, кого благодарить, и как называть. Не указывай мне, как вести дела с мужчинами, — его шея покраснела. — Если я захочу опуститься на колени, я так и сделаю. Если захочу дать ему золото, я так и делаю. Но ты не будешь решать за меня!

— Ха, — она отвернулась от мужа, но замерла у двери. — Мы не можем его прогонять. Он вернул Мику. Это ничего не значит для тебя?

Лицо мужчины тут же смягчилось.

— Значит. Конечно, значит, — он спросил после этого. — Перемены есть?

Плечи женщины опустились.

— Еще нет. Она словно ждет чего-то, но я не знаю, чего.

Отец Анамики подошел к жене и коснулся ее плеча. Она прижалась к нему, и он обвил ее руками. Я вытащил камень правды и потер его пальцами. Это стало привычкой в пути, и мне было не по себе, когда я увидел ауру вокруг родителей Аны. Она стала ярче, пока они тихо говорили.

Я вспомнил слова феникса, что камень правды позволит видеть сердца. Я видел, что родители Анамики любили друг друга, хоть и ворчали. Она отстранилась, и он нежно поцеловал ее в лоб, и она ушла. Он вернулся к нам, шея была красной, и он отвел от меня взгляд, словно смущался того, что я их слышал.