— В субботу мы с Энни ждем Аннику и Росса на ужин. Мы были бы рады видеть и тебя… — На самом деле он не планировал приглашать гостей, но знал, что сестра с мужем непременно придут, чтобы познакомиться с Захаром. — Если хочешь, возьми с собой кого-нибудь…

— Нет, ты все-таки не понял, — покачал головой Захар. — Я приехал вовсе не для трогательного воссоединения с семьей. Вы столько лет игнорировали мое существование, а теперь…

— Но мы же не знали.

— Не хотели знать.

— Нет, Риминик! Мы все были совершенно уничтожены этой новостью! — Все утро Иосиф провел рядом с матерью, оплакивавшей покинутого ребенка, а теперь стоял перед мужчиной, так сильно ненавидевшим свою семью, что избавился даже от своего имени — последней ниточки, связывающей его с родителями. — Захар…

— Убирайся! — Захар не кричал, но не подчиниться ему было невозможно.

На лбу Захара выступили бисеринки пота. Проклятое имя не прекращало гудеть в его ушах.

Нет! Риминика больше нет, Ивана больше нет, и Дому Коловски недолго осталось!

Захар выпроводил Иосифа, устало опустился в кресло и закрыл глаза, стараясь вернуть себе утраченное спокойствие.

Телефон призывно пискнул, напомнив Захару, что помимо докучливых родственников у него есть работа.

— Да?

— Мне нужно отойти на часок.

— На встречу? — насмешливо поинтересовался он.

— В общем, да, — после секундного колебания согласилась Лавиния. — После которой я должна буду сразу отправиться в салон красоты, чтобы успеть к пяти вернуться в офис и встретиться с Катиной, которая обещала подобрать мне платье для сегодняшнего вечера.

— То есть вы хотите сказать…

— Что после обеда меня не будет. Вам придется справляться без меня.

Телефон издал треск, словно был возмущен подобным заявлением, но потом Лавиния услышала:

— Хорошо.

— Но как вы справитесь? — в двадцатый раз спросила мисс Хьюит, но Лавинии по-прежнему было нечего сказать.

В надежде впечатлить работников социальной службы, Лавиния отметила в анкете, что ее повысили до должности личного ассистента. Мисс Хьюит не оставила этот пункт без внимания, но вместо того, чтобы обрадоваться, усомнилась в том, сможет ли Лавиния совмещать такую ответственную работу с заботой о Рейчел.

— В мире полно работающих матерей-одиночек, а значит, в этом нет ничего невозможного.

— Да, но Рейчел — маленькая девочка, ей нужно много внимания.

— Значит, буду работать на полставки.

Увы, мисс Хьюит осталась глуха к словам Лавинии. Возможно, она все еще видела ее озлобленным трудным подростком из неблагополучной семьи и не желала замечать, что она давно повзрослела.

— Ты уверена в том, что все хорошо обдумала?

— Да я ни о чем другом и не думаю!

— Сомневаюсь, что ты представляешь, о чем просишь…

Целый час ушел на пустые разговоры. Лавинии уже нужно было идти к парикмахеру, а мисс Хьюит все медлила, продолжая задавать ей одни и те же вопросы.

— Когда вы будете готовы принять решение? — не выдержав, спросила она.

— Лавиния, ты же понимаешь, как это непросто. Наша задача — объединять семьи, а не разлучать близких людей.

— Ее семья — это я, — не сдавалась она, чувствуя, однако, что все ее слова улетают в пустоту. — Можно мне хотя бы увидеться с сестренкой? Прошла уже неделя.

— Возможно, завтра после обеда. У вас будет час. Но, Лавиния, Рейчел нужен покой. Она не должна знать, что взрослые из-за нее ссорятся. Не устраивай ей никаких сцен при встрече.

— Неужели я даже не могу сказать Рейчел, что хочу взять ее к себе?..

— Ее отец хочет того же, — оборвала ее мисс Хьюит. — У Рейчел уже есть семья, которая готова принять ее. Да, возможно, этой семье потребуется наша поддержка, но… — Лавиния открыла было рот, чтобы возразить, но мисс Хьюит повелительно подняла руку, заставляя ее молчать. — Несбыточные обещания делу не помогут. Постарайся не усложнять ситуацию.

Боже, ну почему она разговаривает с ней как с нашкодившим ребенком?

Лавиния с трудом заставила себя улыбнуться и, попрощавшись со старой каргой, отправилась в салон.

Когда она вошла в офис, ее все еще трясло от ярости.

— Проблемы? — спросил Захар, заметивший мрачную складку, которая пролегла между ее тщательно выщипанными бровями.

— Я сама во всем виновата, — сокрушенно вздохнула Лавиния.

О, как бы ей хотелось сейчас оказаться подальше от Захара, от Дома Коловски и всего, что с ним связано. Последние два часа она изо всех сил сдерживала слезы, но сейчас они вновь подступили к глазам, а в горле встал горький комок.