Шулер, как его называл про себя теперь Такаши, так как иного объяснения не находил, как остался голый в одних трусах да носках, застегнув белую рубашку, вновь растасовал карты, насвистывая под нос незатейливую мелодию, будто не обращая внимания, как скрипят не то от злости, не то от холода зубы надуренного паренька.

Карта за картой отправлялись на небольшой столик между их полками. Истекая ледяным потом, Такаши не мог скрыть эмоций ужаса и досады. С каждым ходом он подходил к черте, конец которой не мог предвидеть. И вот его карту побил козырной валет, когда в руках Такаши осталось три карты, в руках противника — ноль.

Незнакомец развёл руками, мол, что поделать, ему сегодня благоволит судьба.

— И что ты хочешь? — стуча зубами, едва подавляя дрожь, Такаши потянул за молнию на замке. Молясь, чтобы этот чудик в очках сейчас крикнул, что всё было просто дурной шуткой.

Долго думая и поглаживая подбородок, молодой человек щёлкнул пальцами, оповещая, что к нему-таки явилась гениальная идея.

— Я знаю, что я хочу. Я хочу твой правый мизинец!

— Простите? — опешил Такаши и нервно, глупо рассмеялся. — Я не совсем понял…

— Что тут непонятного? Хочу твой мизинец на правой руке, вот этот! — и неприлично указал пальцем на мизинец Такаши, который испуганно схватился за свою руку, вытаращившись на попутчика.

— Но…

— Никаких но! У нас был уговор! Каждый может попросить то, что хочет! Вот если бы ты попросил у меня мизинец, я без раздумий бы отдал его тебе!

— Я бы никогда в жизни не попросил такой бред! — взревел Такаши и, вскочив в одних трусах, ринулся к наглухо закрытой двери. Подёргав ту несколько раз, забарабанив и завопив во всю глотку, Сидзуки принюхался — их купе заполнил сигаретный аромат.

Медленно развернувшись, Такаши стал свидетелем невиданного преображения: огонёк зажигалки укусил сигарету, и, сделав глубокую затяжку, незнакомец скользнул пальцами по лицу и подцепил спадающую на лицо челку, затем заправил её назад, открыв преобразившееся лицо. Очки исчезли, явив серый оттенок кожи со стигматами на лбу. Янтарно-жёлтые глаза со смешинками искоса поглядывали на вытянувшееся лицо косплеера, медленно осевшего на пол.

— Т-ты-ты!..

— Если ты не отрежешь себе один палец, я отрежу сам — два. Решай.

— Тикки Микк, — выплюнул, икнув, Такаши, и глупо засмеялся, застреляв взглядом по ожившему персонажу. — Да я же просто сплю!

— Вот и проверишь заодно! — порывшись во внутреннем кармане, Тикки достал нож и воткнул его в стол.

Такаши ползком добрался до полки, поджал колени под себя и долго смотрел в рукоятку ножа, просто не представляя, как вообще его вытащить из стола.

— Ну, я жду, нам ещё дальше играть две партии, скоро твоя остановка, малыш.

Такаши со всей силы вытащил нож, покрутил его в разные стороны, попробовал кончиком пальца на острие, и когда на подушечке пальца выступила рубиновая бусинка, затрясся со всей силы.

— Один или два пальца — решай, — напомнил Микк.

Уверяя себя, что это лишь сон, и отрубив себе палец, он просто проснётся, Судзуки удобно пристроил руку на стол, вытянув только мизинец, и занеся нож, без зазрений совести полоснул им по пальцу, разрезавшим плоть как кусок масла. По-идиотски, непонимающе, Такаши смотрел на отрубленный палец, не сразу из-за выплеснувшегося адреналина осознав, что натворил. И что это не сон, когда адская боль пронзила изувеченную руку, откуда хлестала кровь.

Истошно взревев раненным зверем, Такаши зажал кровоточащую рану и попытался схватить палец, чтобы прижать его обратно, будто он мог срастись с рукой обратно. Но Тикки подхватил свой честно выигранный приз и, замотав в платочек, убрал во внутренний карман.

— Ну вот, совсем же не трудно.

— Сука! Больно! Больно! Это не грёбаный сон!

— Ну, конечно нет! Ты ведь не конченый псих, чтобы самому себе во сне пальцы рубить! — и сделав очередную затяжку, Тикки подцепил колоду. — Итак, ещё две партии.

— Нет! Нет! Пожалуйста! Прошу тебя! Выпусти меня! Я всё понял, ты всё-таки нашёл меня! Это ведь ты, Игараши! Кто ещё может так идеально перевоплощаться! Ты ведь всегда был потрясающим, лучшим косплеером! — Такаши на грани безумия и на лезвии боли не понимал, что уже сам несёт в сердцах, крича и жестикулируя как истинный оратор, он готов уже был вскочить на ноги, чтобы завопить на всю округу, какой Игараши прекрасный друг и косплеер. Но Хикару остался безучастным, медленно куря, он снизу вверх, скучающе наблюдал за потугами бывшего друга.