Взмок Ефимыч не меньше, чем гребцы, которые готовы нести его на руках, качать. Но, увы, на шлюпке этого не сделаешь. В наших глазах и восхищение, и благодарность. Не будь его, наверняка мы первыми не пришли бы.

Пряча в усы довольную ухмылку, Ефимыч спокойным голосом произносит:

— А ребята вы вроде ничего, и толк из вас, кажется, выйдет, коль всегда на службе, как на этой гонке, стараться будете. Ну а вообще, вы у меня молодец к молодцу, прямо хоть вторую порцию компота выдавай!.. Загребной, что ты плохо смотришь?.. Гляди, на «Авроре» наши позывные подняты и еще сигнал какой-то…

— «Ферт», «он», «он», «буки»!.. — кричит Фролов.

— Живей поднять флажок «Ясно вижу!». Давай шлюпочную книгу, разберем значение сигнала…

Ефимыч читает вслух:

— «Флагман объявляет особую благодарность за отличную греблю».

— Весла на валек!

Как только свечами застыли весла гички, на «Авроре» спустили сигнал.

— Суши весла!

Мы опустили весла, держа их горизонтально над водой.

— Весла по борту!

Опустили весла вдоль бортов гички. И стали теперь уже зрителями увлекательного зрелища — гонки гребных катеров. Комсомольский катер под четырнадцатым номером, укомплектованный «подготовиловцами», тоже отличился, победив в своей категории шлюпок.

После гонок каждый призер получил жетон согласно занятому месту, а командира нашего корабля флагман наградил серебряным портсигаром. После этой церемонии все шлюпки возвратились на свои корабли.

В кубрике победителей гонок встретили отменно. Только мы стали спускаться по трапу с верхней палубы, как Николай Богданов, удивительно похоже подражая голосу старшего корабельного боцмана, скомандовал:

— Встать, смирно! — И браво отрапортовал: — Товарищи призеры! В кубрике порядок, столы накрыты, чемпионский обед готов. Прошу к столу!

Шумовой оркестр ложками выбивал на алюминиевых мисках такты «Встречного марша». Импровизированный хор под управлением Саши Сигачева речитативом выводил:

— «Тра-фаль-гар, Цу-си-ма и Ют-ланд-ский бой! Тра-фаль-гар, Цу-сима и Ют-ландский бой!..»

Среди всеобщего веселья никто не заметил, как вошел Луковников. От неожиданности Николай застыл в позе Швейка, с рукой, приложенной к «пустой», без фуражки, голове. Сцена была столь комичной, что «батя» заулыбался. Не могли удержаться от смеха и мы, его питомцы.

— Ишь как вас, победителей, торжественно встречают друзья-товарищи! Аж на всем рейде слышно, и фитиль от командира корабля наверняка обеспечен… Хвалю, не подкачали. Но вы то что, самое главное — Василий Ефимович. Тряхнул стариной, ловко вывел вас па приз! Я его на радостях обнял. А вы поблагодарить старика не забыли?.. Правильно сделали, что спасибо сказали, утешили его душу, пекущуюся о молодежи флотской!

…Дни стоянки истекали. Вечером на стенке гавани мы трогательно, прощались с норвежцами. А утром 19 июля, сопровождаемый многочисленными мотоботами, наш отряд вышел из Бергенского порта.

Корабли постепенно развили полный эскадренный ход, мотоботы стали отставать. И вот уже не видны бергенцы, махавшие нам на прощание руками.

Дошли, сопровождаемые стаями дельфинов, до Лофонтенских островов. Было странно видеть, как солнечный диск упрямо не хотел погружаться в море и, коснувшись горизонта, стал снова медленно-медленно подниматься.

Чудесная картина! Справа — темные силуэты островов, а слева незаходящее солнце, дорожкой отражающееся от океанской глади.

Ритмичен пульс трудовой корабельной жизни. Через каждые четыре часа сменяются вахты. Мы, курсанты, несем вахты в машинном отделении, у котлов, вспомогательных механизмов, на сигнальном мостике, в рулевой рубке, словом, везде, где трудится краснофлотец. Службу несем вровень со штатным экипажем. Практически познаем нелегкий труд моряков. Чтобы стать хорошим морским командиром, надо знать не только технику, но и труд подчиненных. Это замечательное и мудрое правило стало у нас на флоте законом.

В походе на кораблях работали школы первой и второй ступени, в которых краснофлотцы и младшие командиры приобретали необходимые знания. За время похода более сорока наиболее активных комсомольцев были приняты в партию.

Милю за милей отмеривал корабль, держа путь на север. Однажды несший службу на верхней палубе Сергей Тихонов крикнул в наш кубрик:

— Ребята! На горизонте киты!

Мигом все очутились на верхней палубе, забрались повыше на надстройки, чтобы дальше было видно. И впрямь! Слева из воды появляются фонтанчики. Один, два, три, четыре… Фонтанчики приближаются к нашему отряду. Видать, целое семейство китов, привлеченное шумом корабельных винтов, спешит удовлетворить свое любопытство. Временами вместе с фонтанчиками видны темные спины морских исполинов. Два из них, очевидно наиболее смелые, подошли поближе, до них каких-нибудь 300–400 метров. Взметнув раза два свои фонтанчики, они отвернули и постепенно скрылись вдали.

Подходим к северной оконечности Европы — мысу Нордкап. Ощутимо посвежело. Без бушлата на верхнюю палубу не выйти!

Угрюм и безлюден Нордкап. И море пустынно: редко-редко увидишь трудягу — рыболовецкий траулер под норвежским, английским или голландским флагом… Наши траулеры совсем не встречаются.

Отряд движется в восточном направлении, держа курс на Кольский залив. Идем суровым Ледовитым океаном. С корабля виден гранитный голый, почти без растительности, берег.

В Кольском заливе стали на якорь неподалеку от Мурманского порта. Собственно говоря, города и порта, как таковых, не было. Интервенты англичане и американцы, — уходя, разрушили, сожгли все, что только смогли. От города, построенного в годы первой мировой войны, почти ничего не осталось. Жители заново возвели деревянные постройки. Весь город деревянный, с незамощенными улицами. Портовые причалы, как правило, без крытых складов, без портовых кранов. Жителей и десяти тысяч не наберется.