– Несомненно это Паувак, бог правды и Ойего, бог огня и шаманства...
– думал вождь.
– Паувак читает наши души и записывает наши проступки, а Ойего проверяет, соблюдали ли мы в точности наши обряды в их честь.

Наконец боги опять заговорили между собой. Вождь посмотрел на шамана, поморщился - шаман был почти без сознания.

– Неужели он боится, что боги узнали про его хитрости?
– подумал вождь.
– Ладно, раз шаман не может приветствовать богов - значит, это сделаю я, вождь!

Он поднялся на ноги и поклонился богам.

– Народ Холд приветствует вас, боги Ойего и Паувак!

Затем вождь пнул трясущегося шамана в бок.

– Шаман!
– прикрикнул он - что с тобой? Разве не видишь? Боги пришли. Приветствуй же их!

Шаман закивал и начал бормотать молитву, а также бил в бубен.

По знаку вождя две девушки зажгли пучки пахучей травы и начали размахивать ими перед богами.

Фарид переглянулся с Василием.

– Они воскуривают перед нами свой ладан - кивнул Василий.
– Я сейчас прихвачу с собой лекарства и бинты. Ты ведь заметил, среди этих кочевников много раненых.

Он вернулся к вертолету и забрал медицинский ящик первой помощи.

Фарид же обратился к кочевникам, стараясь говорить понятнее - речь кочевников частью походила на татарский, но мелькали и слова похожие на кавказские:

– Мы, Ойего и Паувак, рады, что наш народ живет в согласии с законами, которые дали вам мы, боги, и соблюдает их! Мы пришли, чтобы своей властью защитить вас, своих детей от царящего в мире зла! Нас прислал наш отец, Единый, чтобы везде воцарился вечный мир! Чтобы не было войн, насилия, убийств...

Медленно к Фариду приблизилась какая-то молодая женщина. Она с мольбой потянула его за руку, указывая правой рукой куда-то.

Фарид и Василий зашагали за ней.

На расстеленной на траве шкуре неизвестного зверя лежал мальчик лет семи. Его ноги были неумело перебинтованы.

Василий ощупал ноги ребенка. Ребенок застонал. Женщина с надеждой смотрела на богов.

****

Вождь уважительно кивнул - теперь он не сомневался в божественности пришельцев. Ибо богам подобает заботиться о детях - будущем опекаемого ими народа! А этот ребенок, единственный сын самого лучшего охотника племени Разящий Молот, был как раз самым тяжелым из раненых. Даже шаман Череп Орка, перевязав раны малыша, долго качал головой и сказал, что отныне судьба ребенка в руках богов. И надо же, боги пришли. Пришли оберегать племя.

Вождь посмотрел в сторону Мордора и вздрогнул - далеко на горизонте темнела черная дымка. Да, похоже, Зло подняло руку на самые основы мира! И если сами боги спустились с неба, потрясая сотворенную ими землю, следовательно... Однако если боги пришли, несомненно они должны были привести и могучее войско?

Меткая Стрела расправил плечи - скоро Мордор горько пожалеет, что замыслил окутать Светлый мир пеленами Зла, Мрака и Хаоса...

Тем временем к богам несмело потянулись страждущие. Одним боги давали какое-то питье, другим перевязывали руки какими-то белыми полосами.

Вождь приказал заколоть и зажарить жирного барана.

К тому времени, когда боги закончили лечение, баран был изжарен и прекрасная дочь вождя Белая Уточка поднесла богам блюдо с лучшими кусками мяса.

Боги с радостью разделили трапезу с людьми, а затем Фарид обратился к вождю.

– Ты добрый вождь! Мы, боги, приглашаем тебя и самых почтенных людей твоего племени в наш город.

Вождь выпучил глаза. Чем же его отличили боги? Чем таким он заслужил такую милость?

Он несмело произнес:

– Но ведь... никто не возвращался оттуда!
– вождь указал на небо.

– Не бойся - усмехнулся Василий - Наш отец, Единый Господь, за одну ночь сотворил там город для нас - он указал на равнину, где виднелся незнакомый удивительный город.
– Чтобы мы могли защищать вас. И все враги скоро узнают на себе защиту богов!

– Хорошо...
– кивнул вождь.

Первым на вертолет погрузили раненого мальчишку, а затем в пассажирском отсеке притулилось несколько людей - вождь, шаман, и двое старейшин. Вертолет загудел, поднялся в небо и полетел к городу...

Город Мышкин

Дар судьбы.

Зоя Ивановна Федотова, дипломированный психолог, тридцати пяти лет, и как сейчас модно называть, ясновидящая и экстрасенс, досматривала последний, самый сладкий сон. Слабо шуршала шелковая пижама, сонное дыхание плавно переходило в рывки, Зоя просыпалась.

Привычку вставать ровно в шесть тридцать она выработала еще с тех пор, как только переехала в эту квартиру, после смерти бабушки, с молодым мужем, тогда еще младшим лейтенантом.

Правда, в этот дом, Зоя возвращалась, так как жила, тогда еще с родителями, до пятого класса, здесь же у неё осталась хорошая подруга Ольга.