Ученые держали их обнаженными. Она помнила, как Вульф двигался по дому, не обращая внимания на наготу, даже когда был возбужден. Такой высокий и мощный, он двигался с врожденной грацией, которая привлекала ее внимание снова и снова.

Его руки разорвали материал на талии, когда он скинул с ног туфли, которые носил. Через несколько секунд он был восхитительно обнажен. Его член поднялся к животу, напряженный, жесткий, толстый и большой. Выпуклая головка была пурпурной, чуть толще, чем ствол, и пульсировала из-за возбуждения.

— О, Боже, — прошептала Хоуп, затаив дыхание.

Он подошел к кровати, опустившись на колени рядом с ней, глядя на нее холодным, надменным выражением. Она знала, что он ублюдок, но видела огоньки страсти, мерцающие в мрачных тенях его глаз. Он не был безучастным, и эрегированный член не был его единственной реакцией на нее. Она его пара, и, чтобы он ни делал, она знала, Вульф не причинит ей вреда. По крайней мере, физически.

Глава 3

На мгновение выражение его лица смягчилось.

— Ты представляешь, как долго я ждал, чтобы дотронуться до тебя так, как хочу? — прорычал он, его голос был суровым, когда его руки схватили ее рубашку, чтобы расстегнуть до конца. — Ты хоть представляешь, как трудно было контролировать себя и не взять невинного ребенка, которым ты была?

Хоуп почувствовала, что дрожит. Ее плоть отзывалась на жар его рук, обещание его твердого тела.

— Я предлагала, — прошептала она. Не просто предлагала, умоляла. Плакала и просила его взять ее после того, как он пометил ее.

— Так и было, — согласился он, его голос был убийственным, глаза сверкали от гнева, когда он смотрел на нее сверху вниз. — Единственное, что я хотел - защитить тебя, Хоуп. И как ты отплатила за жертву, которую я принес, чтобы сделать это?

Его рука обвила ее шею. Он не оказывал никакого давления, но Хоуп поняла, что Вульф хочет, чтобы она знала, что существует угроза. Тем не менее, все, что она чувствовала, было пожаром тоски. Он струился в ее венах, пузырился в ее влагалище.

— Что я сделала? — она покачала головой, видя ярость в его глазах, ярость, похоть и искру боли. — Я ничего не делала, Вульф.

Она не могла понять, какую ярость видела в нем, когда отрицала, что предала его. Как она могла предать его? Даже ее душа знала, что она принадлежит Вульфу.

— Ты изменила мне, — прорычал он. – Не утруждайся врать мне, женщина. Ты отдалась другим. Отдалась им, позволила трахать себя, а не ждала, когда я приду к тебе.

Хоуп почувствовала, как кровь отхлынула от лица.

— Это неправда, — выдохнула она в ужасе. Как он мог поверить в такую ерунду? — Клянусь, это не так, Вульф. Я никогда не была с другим мужчиной.

Он отрицательно покачал головой. Его губы скривились от горечи с мрачной яростью.

— Думаешь, что я все еще могу учуять запах предательства на твоем теле, запах чужого семени? Я настолько очарован твоей красотой, своей собственной потребностью, что даже не чувствую запаха измены, — теперь он казался сердитым, как будто его чувства отказались видеть, что там было, просто потому, что он не хотел верить в это.

— Потому что этого нет, — выпалила она. – Что тебе нужно сделать, чтобы понять это? Изнасиловать меня? Черт бы тебя побрал, я все еще девственница. Не нужно быть крутым ученым, чтобы понять это.

Она хорошо знала его собственнические инстинкты. После его отказа взять ее, ее мать издевалась над ним за пределами камеры. Двое из солдат лаборатории держали ее, лаская, а Вульф был вынужден смотреть. Вульф сидел в камере застывший, суровый, изменившийся цвет его глаз говорил об опасности. Ее мать, наконец, смягчилась и выпустила Хоуп. После того, как девушка снова была брошена обратно к нему в камеру, она отступила от них.

Вульф обнимал ее, успокаивал, но все равно отказался взять ее. В следующий раз, когда его выпустили из камеры, двое солдат, которые прикоснулись к ней, умерли.

— Ты больше не девственница, Хоуп, — наконец, серьезно произнес он, его выражение лица наполнилось отвращением. — Каким образом ты надеялась убедить меня в этой лжи? — Его серые глаза сверкали от гнева. Он уставился на нее, как будто только что сообщил, что принял ее за кого-то другого. Она покачала головой, кипя от гнева.

— Как ты вообще мог такое сказать? Думаешь, раз ты так легко забыл обо мне, то я смогла сделать тоже самое? Жаль, что я не могу пометить тебя. Возможно, тогда ты бы не так легко забыл.