– Ха! «Программа защиты свидетелей», – язвительно повторил Тоби, изобразив пальцами в воздухе кавычки.

– Тоби, не начинай! – зловеще предупреждает Тильда. – Только попробуй!

– А что такое? – спрашиваю я, загоревшись внезапным любопытством. – Есть теория заговора о программе защиты свидетелей?

– Кто-нибудь знает ответ на второй вопрос? – строго пытается призвать нас к порядку Оливия, но никто ее не слушает.

– Хочешь знать? – поворачивается ко мне Тоби.

– Да! Расскажи.

– Если предложат участие в программе защиты свидетелей, беги без оглядки, – не поведя и бровью, вещает Тоби. – Потому что они собираются избавиться от тебя.

– Ты о чем? Кто? – выспрашиваю я.

– Правительство убивает любого, кто оказывается в этой программе, – пожимает плечами он. – Экономически целесообразно.

– Убивает?

– Правительство никогда не могло защитить такое количество людей. Это просто невозможно. – Снова в воздухе затанцевали пальцы-кавычки. – Защита – миф, сказка. От людей просто избавляются.

– Но как же можно так просто избавиться от людей? Их семьи же… – смешиваюсь и умолкаю. – Ох…

– И я об этом, – многозначительно поднимает брови. – В любом случае люди исчезают навсегда. Никто не чувствует разницы.

– Совершеннейшая чепуха, – отрезает Тильда. – Ты слишком много времени проводишь в интернете, Тоби. Прошу меня извинить, мне нужно в уборную.

Когда она уходит, я складываю ладони клином и серьезно смотрю на Тоби:

– Ты ведь не веришь во всю эту ересь, правда? Просто хочешь позлить маму.

– Может, да, – подмигивает мне, – а может, и нет. Если ты параноик, еще не значит, что против тебя не найдется теории заговора. Эй, твои девочки любят оригами?

Берет салфетку и начинает быстро складывать ее. Восторженно слежу за его пальцами, ибо прямо через минуту на столе красуется бумажный журавлик.

– Какая прелесть! – ахаю я.

– Это для Анны. А вот это для Тессы. – Теперь он складывает котика с острыми треугольными ушками. – Скажи, они от Тобса.

Он улыбается совсем по-ребячьи, и я чувствую внезапный прилив симпатии к нему. Я ведь помню Тоби еще подростком в школьной форме, когда он каждый день таскал в школу тромбон.

– Харрисон Форд! – Оливия стучит кулаком по столу, дабы привлечь наше внимание. – Сосредоточьтесь! Кого он играл?

– О, я вижу, что Дэн подъезжает. – Вскакиваю на ноги в надежде сбежать отсюда. – Я пойду… эм… Вернусь через пару секунд!

Никогда, вы слышите, никогда больше не буду участвовать в викторинах. Викторины – абсолютное зло, исходят от Сатаны. Вот вам еще одна теория заговора.

Спустя два часа и почти сто раундов (кажется, что так) мы наконец переходим к зачитыванию ответов. Все устали и хотят домой. Но уйдем мы, похоже, не скоро, ибо разгорелся нешуточный спор между «командой в фиолетовых поло» и какой-то русской девушкой. Вопрос был: как пишется фамилия «Рахманинов»? Девушка написала фамилию кириллицей, а «фиолетовые» парни возмущаются, что, если в зале никто, кроме нее, не читает по-русски, она могла написать и неверно. Цитирую: «Как тут проверишь? И вообще, вопрос был о международной записи латиницей». Дэйв безуспешно пытается их успокоить.

Ради бога, какая разница? Дайте ей очко. Дайте ей десять очков. Давайте уже просто продолжим.

Не только наш брак будет длиться вечно. Эта викторина будет длиться вечно. Мы навсегда застряли за этим столиком с бокалами ужасного шардоне. Вечно будем вспоминать, кто же выиграл Уимблдонский турнир в две тысячи восьмом, пока наши волосы не поседеют и мы не превратимся в живых призраков, как мисс Хэвишем [22] .

– Кстати, Сильви, я видел в одной газете статью о твоем отце, – вполголоса говорит Саймон. – О его достижениях в сфере привлечения ресурсов. Ты, должно быть, им очень гордишься.

– Да, – благодарно киваю я ему. – Очень горжусь.

Мой отец потратил много времени и сил на сбор средств для фонда борьбы с онкологическими заболеваниями. Он называл это своим «большим делом». А поскольку папа был самым общительным человеком, которого я знала, ему не составило большого труда запустить ежегодный бал в Дорчестере. В одном месте и в одно время ему удалось собрать и многих знаменитостей, и дальнюю родню британской монархии.

– Там было написано, в его честь назовут рентген-кабинет в Нью-Лондон Хоспитал?

– Все верно, – киваю я. – Потрясающе, правда? Через пару недель они устроят большую церемонию открытия. Ты знаешь, что развязывать ленточку и срывать ткань с мемориальной доски будет Шинейд Брук с канала новостей? Это такая честь. А я произнесу речь.

Которую мне еще предстоит дописать, вспоминаю я. Я так уверенно рассказываю о своей речи, в то время как написала только: «Дамы и господа, уважаемая супруга лорд-мэра, добро пожаловать на это особое событие».

– Честно, я восхищен тем, что мне удалось о нем узнать, – продолжает Саймон. – Собрать такое огромное количество денег, задействовать столько людей…