* 2. МИФЫ

...Это и есть цель и смысл нашего пребывания на земле: мыслить и искать и вслушиваться в дальние исчезнувшие звуки, так как за ними лежит наша истинная родина.

Г. Гессе. Ирис

МИФ КАК СИСТЕМА

Человек всегда стремился познать истоки своего бытия, пытался понять свой путь, найти начало начал. Почему "в начале было слово", почему по всему миру повторяются сходные предания, почему в этом повторяющемся мире возникают все новые и новые литературные формы и зтому процессу не видно конца. Не одно поколение поэтов, философов, ученых мысленно прокладывало путь назад, в прошлое. Каждый достиг своего предела, но так и не увидел конца. Чем старше человечество, тем в большую бездну времени удается заглянуть. Двигаясь в будущее, мы движемся в прошлое. И нет предела. И вновь мы вступаем на древний путь, рискуя увидеть лишь смутные, забытые, но все-таки - новые тени... В страну мифов открыты ворота, но это и лабиринт, войдя в который, можно всю жизнь блуждать по затерянным тропам прошедшего времени. И все же путь этот манит, как манит странника далекий свет в ночной темноте. Древнегреческие философы много внимания уделяли мифам, ссылаясь на них как на примеры для подтверждения правильности своих систем понимания мира. Аристотель в "Поэтике" одним из первых выделил основные общие схемы построения трагедийных мифов. Он установил законы персонажей мифа ИИИили подобной родству близостью. Аристотель ввел понятие фабулы как линии сюжетного развития. В фабуле трагедий он выделяет три части: перипетия перемена событий к противоположному, узнавание - переход от незнания к знанию, и страдание - действие, причиняющее гибель или боль. Аристотель рассматривает древнегреческие трагедии как поэтическую переработку древних мифов с сохранением их сюжетной линии. Поэтому его анализ структуры трагедий переносится на мифы. В последующие века в научном изучении мифов наступил длительный застой. Но мифы не прекратили своего существования. Они перекочевали в библейские предания, сюжеты картин и народный фольклор. И только в начале нынешнего века наступил переломный момент. Появились исследователи, сумевшие собрать и обобщить огромный фактический материал. Стала проясняться схема представлений древнего человека, зафиксированная в дошедших до нас сказаниях. Английские этнографы Э. Б. Тайлор (1832 - 1917) и Дж. Фрэзер (1854 - 1941) проанализировали и классифицировали тысячи мифов, ритуалов и обычаев народов разных стран, В 60-е годы нашего столетия сформировалось научное направление исследования культурных систем, в частности языка, названное структурализмом. В основу его легли новые для того времени методологические приемы исследований: раскрытие системы не только через классификацию ее элементов, но главным образом через установление и изучение отношений элементов, их взаимодействия, инвариантов относительно преобразований. Методы были заимствованы из структурной лингвистики. Смысл имеют не просто звуки или символы языка, а структура их соединений друг с другом. Один из основоположников стуктурного анализа французский ученый К. Леви Стосс, изучив многочисленные мифы племен Южной Америки, пришел к выводу, что их сюжетные схемы отличаются внутренней устойчивостью, не изменяются под влиянием социальных инфраструктур - т. е. мифы отражают схемы мышления первобытного человека. Это дало ему возможность реконструировать некоторые духовные структуры первобытных племен, обнаружить доисторическую логику в действиях древних людей. Стало ясным, что мифы имеют онтологическое значение, в них скрыты базисные структуры мысли. Значительный вклад в мировую структурную мифологию внесли советские ученые Я. Э. Голосовкер, В. Я. Пропп, О. М. Фрейденберг, А. Ф. Лосев, А. А. Тахо-Годи, Е. М. Мелетинский, С. С. Аверинцев. Основной метод, применяемый в мифологических исследованиях, состоит в получении общего факта на основании сопоставительного анализа многочисленных примеров. Чем больше примеров, тем лучше, тем достовернее вывод. Это индуктивный прием. Например, Тайлор обосновал безусловно верный факт одушевления объектов и явлений природы первобытными людьми. Эту особенность мышления он назвал анимизмом (от латинского anima - дух,душа). Ученыи подтверждает свой вывод следующими рассуждениями. Мифы возникли в период дикости, через который прошло все человечество. Значит, в них должна быть зафиксирована информация по интересующему нас вопросу. Надо только выбрать подлинные архаичные предания, отличая их от напластований более позднего времени. Далее идут многочисленные подробные факты, заимствованные из мифов разных народов. Среди примеров: наказание дерева, если с него упал человек; наказание предметов, случайно причинивших боль; брак солнца и луны; пожирание звезд солнцем; пожирание солнца драконом; звезда, говорящая с индейцем; ветер в виде дракона; смерть и чума в виде карающего ангела; превращения людей в животных и т. п. (2) Аналогично размышляли и другие исследователи. Например, Фрэзер проанализировал довольно запутанный древний обряд скрепления клятвы прохождением через части рассеченного тела животных, а иногда и людей. В книге Бытия бог повелел Аврааму разрезать на части домашних животных и птиц, а потом ночью прошел между ними; у греков есть выражение "резать договор", что означает

=====================================================

(2) Тайлор Э. Б. Первобытная культура.- М. Политиздат, 1989.- 573 с.

=====================================================

"скреплять договор"; защитники Трои клялись в верности Приаму, проходя между частями разрезанного борова; скифы клялись в верности, стоя правой ногой на шкуре убитого вола и поедая при этом кусок его мяса. Всего Фрэзер приводит 40 примеров, подтверждающих универсальный характер процедуры совершения такой клятвы. (3) В. Я. Пропп в "Мифологии сказки" на примере анализа 100 так называемых русских волшебных сказок установил, что последовательность функций действующих лиц во всех сказках всегда одинакова. Сто сказок исследователь считает более чем достаточным контрольным количеством, хотя полагает, что можно было бы рассмотреть и все сказки из известного сборника Афанасьева (это неявно предлагается выполнить сомневающемуся читателю). (4) Подобных примеров можно привести множество. Достаточно раскрыть любой сборник или книгу, посвященную мифологии. Факты убеждают. Но остается главный вопрос: почему было так? Существует другой, более строгий дедуктивный путь. Поскольку мифы отражают способ представления мира древними людьми, достаточно установить модель такого представления, хотя бы в тех общих чертах, которые с определенной степеныо уверенности можно обосновать. Затем с помощью логических заключений, как теоремы в математике, получать как следствия факты, объясняюшие тот или иной феномен древней жизни. Миф предстает как система со своими законами и следствиями. Такой подход обычно исторически возникает только после фазы классификации и накопления сведений. Совершается качественный скачок, и начинается новый этап исследований. При изучении особенностей древнего мышления предпочтительнее выбрать такой аксиоматический путь. При таком подходе многие запутанные вопросы получают логическое объяснение, а многочисленные усилия по объяснению тех или иных феноменов сознания сосредоточиваются только на обосновании выбранных базовых законов. Конечно, надо отдавать себе отчет в том, что постулируемые аксиомы заведомо не полны в том смысле, что не любой мифологический или ритуальный факт может быть выведен из них. Например, в этой книге мы не уделяем должного внимания законам, относящимся к области воспроизведения потомства. Очевидно, что многие побудительные мотивы манифестации сознания тесно связаны с этой сферой. Система аксиом должна быть пополняемой. Но здесь нужна осторожность при выборе новых постулатов. Необходимо следовать известному философскому принципу, получившему название "бритва Оккаяма": не приумножай сущности сверх надобности.

=====================================================

(3) Фрэзер Дж. Дж. Фольклор в Ветхом завете.- М.: Политиздат, 1989.- С. 185 - 206.

(4) Пропл В. Я. Морфологыя сказки.- Л.: Асаdemia, 1928.152 c.

=====================================================

Сам факт повторяемости структуры мифов в разных концах земного шара, даже у народов, никогда не имевших контактов друг с другом, свидетельствует, что существует скрытая логика мифа, логика первобытного мышления. "Логика мифологического мышления так же неумолима, как логика позитивная, и, в сущности, мало чем от нее отличается. Разница здесь не столько в качестве логических операций, сколько в самой природе явлений, подвергаемых логическому анализу... Может быть, в один прекрасный день мы поймем, что в мифологическом мышлении работает та же логика, что и в мышлении научном, и человек всегда мыслил одинаково "хорошо". (5)

Нидерландский философ Б. Спиноза еще в ХVII в. предпринял попытку в логической форме исследовать человеческую душу:

"...без сомнения, покажется удивительным, что я собираюсь исследовать человеческие пороки и глупости геометрическим путем и хочу ввести строгие доказательства в область таких вещей, которые они провозглашают противоразумными, пустыми, нелепыми и ужасными. Но мой принцип таков: в природе нет ничего, что можно было бы приписать ее недостатку, ибо природа всегда и везде остается одной и той же; ее сила и могущество действия, т. е. законы и правила природы, по которым все происходит и изменяется из одних форм в другие, везде и всегда одни и те же, а следовательно, и способ познания природы вещей, каковы бы они ни были, должен быть один и тот же, а именно - это должно быть познанием из универсальных законов и правил природы" (6).

Сейчас конец ХХ века. Неуклюжие роботы еще неумело, но упорно сочиняют стихи и музыку, пытаются понимать речь, распознавать предметы, читают тексты, рисуют картины, чертят сложные схемы. Пытаясь создавать системы с искусственным интеллектом, ученые все чаще задумываются над истоками разума. В передовых компьютерных лабораториях специалисты занялись необычным делом. Вместо руководств по программированию они внимательно изучают старые философские трактаты. В творческих спорах наряду с техническими терминами звучат слова "Кант", "Гегель", "Хайдеггер", "Конфуций", "Будда", "санскрит" и другие, привычные слуху гуманитария. Философы, строя системы понимания мира, и не подозревали, что их труды когда-нибудь смогут пригодиться практическим инженерам. Для установления эволюционных законов мышления нет другого пути, кроме изучения наследия далекого прошлого, данного нам в языке. Все тайны и разгадки бытия таятся в языке. Поэтому просыпается интерес к древним мифам, поэтому становятся возможными сиатемная мифология и мифическая логика систем искусственного интеллекта.

=====================================================

(5) Леви-Стросс К. Структурная антропология.- М.: Наука, 1983.- С. 206 - 207.

(6) Спиноза Б. О происхождении и природе аффектов //Психология эмоций. Тексты.- М.: Изд-во МГУ, 1984.- С. 29 - 46.

=====================================================

Мы пытаемся определить человека как логическое следствие общих законов природы. Само существование таких законов часто ставилось под сомнение и с негодованием отвергалось, а их поиск мог привести к трагическим последствиям. Еще тлеют костры инквизиции. И большинство все еще верит, что человек - великая, вечная тайна, непостижимое творение вселенских сил. Все это так. Просто кто-то хочет узнать - каких сил? И что это за сцена, на которой нам суждено промелькнуть, и кто зрители, неузнанные в темноте, и чей это хор все время звучит? И если кому-то когда-нибудь удастся услышать новый мотив, перевернуть еще одну страницу древней книги, то от этого звезды могут стать только ярче, а тайны еще притягательней.

ОХОТНИК И ЕГ

Комментарии к историям Борхеса

"Историй всего четыре. Одна, самая старая - об укрепленном городе, который штурмуют и обороняют герои. Защитники знают, что город обречен мечу и огню, а сопротивление бесполезно; самый прославленный из завоевателей, Ахилл, знает, что обречен погибнуть, не дожив до победы. Века привнесли в сюжет элементы волшебства. Так, стали считать, что Елена, ради которой погибли армии, 6ыла прекрасным облаком, видением; призраком был и громадный пустотелый конь, укрывший ахейцев. Гомеру доведется пересказать эту легенду не первым... Данте Габриэль Россетти, вероятно, представит, что судьба Трои решилась уже в тот миг, когда Парис воспылал страстью к Елене; Йитс предпочтет мгновение, когда Леда сплетается с богом, принявшим образ лебедя. Вторая история, связанная с первой, - о возвращении. Об Улиссе, после десяти лет скитаний по грозным морям и остановок на зачарованных островах приплывшем к родной Итаке, и о северных богах, вслед за уничтожением земли видящих, как она, зеленея и лучась, вновь восстает из моря, и находящих в траве шахматные фигуры, которыми сражались накануне. Третья история - о поиске. Можно считать ее вариантом предыдущей. Это Ясон, плывущий за золотым руном, и тридцать персидских птиц, пересекающих горы и моря, чтобы увидеть лик своего Бога - Симурга, который есть каждая из них и все они разом. В прошлом любое начинание завершалось удачей. Один герой похищал в итоге золотые яблоки, другому в итоге удавалось захватить Грааль. Теперь поиски обречены на провал. Капитан Ахав попадает в кита, но кит его все-таки уничтожает; героев Джеймса и Кафки может ждать только поражение. Мы так бедны отвагой и верой, что видим в счастливом конце лишь грубо сфабрикованное потворство массовым вкусам. Мы не способны верить в рай и еще меньше - в ад. Последняя история - о осамоубийстве бога. Атис во Фригии калечит и убивает себя; Один жертвует собой Одину, самому себе, девять ночей вися на дереве, пригвожденный копьем; Христа распинают римские легионеры. Историй всего четыре. И сколько бы времени нам ни осталось, мы будем пересказывать их - в том или ином виде" (7).

Это простая и вечная тема - охотник и его жертва. Древнее, пожалуй, и не бывает. С нее-то все и началось. В первом океане Земли простейшие протоорганизмы захватывали своих менее удачливых соседей, в темных лесах палеолита первобытные охотники в жестоких схватках добывали себе пропитание, в древних мифах первые герои не знали сомнений, поражая врагов. По мере эволюции жизни захват и насилие царили повсеместно. Схема "охотник и его жертва" была формулой существования. И только на этом хрупком разделе между жизнью и смертью, только в этой отчаянной дикой борьбе стала возможной мысль, стал возможен человек. До нас не дошли самые ранние литературные памятники. В песках египетских пустынь погребены древние храмы, сгорела Александрийская библиотека, разрушена Троя, где-то затерялась мифическая Атлантида. Остальное доделали орды диких племен, волнами прокатившиеся по центрам древних цивилизаций. Но нам необходимо заглянуть в еще более далекое, туманное прошлое, когда не было письменного слова, когда человек с трудом узнавал свои неясные отражения, а мифы еще ждали своего появления. Только тогда мы сможем выделить те архетипы мышления, которые на века определили развитие литературы. Задача, безусловно, трудная, и многие от нее отступились. Но в нашей охоте мы пробуем новое оружие, изобретение современной цивилизации, - алгоритмический анализ. Да и цель мы определяем достаточно четко: нас интересуют алгоритмы, а более точно - глобальные схемы алгоритмов мышления, в рамках которых шло развитие литературы. Прослеживая историю вплоть до истоков зарождения сознания человека, анализируя следы того времени, дошедшие до наших дней, приходим к выводу: в перврбытном сознании реализовалась однонаправленная схема мышления охотник > действие > жертва (рис. 1), Этому много свидетельств.