— Во сне мы делаем то, что боимся сделать на Яву, считай, что оказываю тебе услугу, – руки в плотном захвате зафиксированы над головой, от чего ничто не мешает ему свободной ладонью теребить мою грудь

— Я принимала тебя за другого человека, – голос почти не слушался, мне с трудом удавалось дышать, настолько сильно в этот раз скрутило узел внизу живота

— Но сегодня ты знаешь кто я, но тем не менее мы в весьма двусмысленной ситуации – пальцы сжимают набухший от холода сосок, от чего мне не удаётся подавить пошлый стон

— Кто сказал, что я хочу этого?

— Твой запах, – слова звучат почти у самых губ, а рука словно невзначай задевает изнывающую плоть

— Уходи!

— И оставить тебя без сладкого? Я же вижу, как ты этого хочешь, – лёгкий поцелуй в уголок губ, – Маленькая Нимфоманка. Почти такая же, как и я. Жаль, что брат не сможет подарить тебе то, что ты так отчаянно желаешь, – он всё же убирает руки, но я по прежнему зажата между телом и матрасом

— Почему ты всё это делаешь? Ты не раз спасал мне жизнь, и только не говори, что это выходило не специально, ты действительно хотел помочь мне.

— Хотел, вот только не помочь, – после этих слов его силуэт растворился в воздухе.

***

На часах было лишь четыре утра, но сон не шёл, поэтому заварив себе большую кружку кофе, я засела за уроки, книги помогали не думать о случившимся. Эдвард сказал, что зайдёт за мной около десяти, поэтому до восьми у меня есть время. Но сколько я не гипнотизировала взглядом тригонометрические формулы, все мысли в голове вертелись вокруг одной фразы Эдварда. «Он только и ждёт, чтобы насолить мне», неужели всё это нужно было для того, чтобы соблазнить меня и разлучить нас. Ну нет, я не позволю этого!

Накинув халат, я спустилась на кухню, где к счастью застала Чарли, который собирался на рыбалку. За последнюю неделю мы уделяли друг другу слишком мало внимания, он был занят расследованием убийства, а я была погружена в свои мысли. Но приятно было то, что за те полчаса мы пообщались очень душевно, быстро навёрстывая упущенное, мне нравились такие люди, даже в каждодневной рутине те несколько минут, что удавалось урвать были теплее, чем часы общения по душам. Это относилось к Рене, мы не говорили уже неделю, перекидываясь обыденными фразами через e-mail, не удивлюсь если со стороны Рене было банальное копировать/вставить.

Я сидела на кухне и обрабатывала порезы, которые даже за ночь затянулись лишь тоненькой корочкой. Нельзя было допустить чтобы Эдвард увидел их, поэтому сменив повязку, я надела поверх бинта напульсник. Даже несмотря на наш поход в лес, я должна была выглядеть привлекательно, но максимум, что я смогла сделать, так это откопать в шкафу пару идеально обтягивающих легинсов, ветровку, кроссовки и ультракороткий топ, благо этому способствовала тёплая погода, которая по-видимому решила задержаться в Форксе ещё на день.

Ровно в назначенный срок прозвучал гудок Вольво, я сразу же рванула на улицу, по пути приглаживая хвост.

— Привет, – он сидел в темноте салона, ограждаясь от солнечных лучей

— Привет, рада тебя видеть, – естественно никаких объятий и поцелуев, потребуется много времени, чтобы мы привыкли друг к другу.

Автомобиль ехал в сторону выезда из города, лишь когда мы минули табличку, сообщающую о том, что Форкс позади, я осмелилась задать вопрос:

— Куда конкретно мы едем?

— Скоро увидишь, – прозвучал ответ, как только он плавно повернул руль, съезжая на парковку, которая являлась началом какого-то туристического пути. С места, где мы остановились отчётливо была видна протоптанная тропа, но вместо того чтобы идти по ней, Эдвард направился в совершенно другом направлении, углубляясь в лес. Мне ничего не оставалось кроме как плестись вслед за ним, стараясь огибать папоротники. Поначалу мы двигались в полнейшей тишине, которая, видимо устраивала Эдварда, но жутко бесила меня:

— Давай поговорим

— Давай, – ну, не умею я общаться с людьми, которые на это самое общение не очень-то и расстроены

— Расскажи мне о своём детстве, о ваших с братом отношениях, о родителях, – Эдвард ударился в рассказ без предисловия, словно робот, выполняющий команды

— Мы родились с разницей в полчаса, я был старшим, стоял июнь 1901 года, больше о глубоком детстве я ничего не помню, кроме того, что с Энтони мы были очень дружны.

Нас назвали в честь отца, Эдварда Энтони Мейсена, он был весьма состоятельным человеком по меркам того времени, у нас была своя адвокатская контора. Мама же была домохозяйкой из простой семьи, но невероятно красивой женщиной, наверное, именно поэтому отец выделил её среди сотни барышень его круга.