— Ничего, — произнес мужчина с легкой улыбкой. — Ты выкарабкаешься. А вот я сейчас слишком голоден!

И Гаррет, со всей присущей вампирам скоростью, бросился следом за пытающимся скрыться неудавшимся «ужином».

***

Леа понемногу приходила в себя. Все тело ныло после ночной схватки, а боль в ребрах не позволяла нормально дышать. И все же, травмы оборотней восстанавливались удивительно быстро, а переломы срастались уже к утру, напоминая о себе лишь тупой болью.

Девушка открыла глаза и осмотрелась — она находилась в совершенно незнакомом, странном месте. Комната была слабо освещена дневным светом, несмело проникающим сквозь деревянные ставни. Мебель — стол, тумбочка и небольшой шкаф — была очень старая, потертая, словно из прошлого века, а выцветшая изношенная обивка кресла местами зияла дырами, из которых выглядывал пожелтевший мягкий наполнитель. Зеркало в темных от времени пятнах смотрелось очень мрачно. Местами отставшие от стен обои, которые, казалось, были поклеены еще году эдак в 1945-м, дополняли угрюмую атмосферу заброшенной старины. Однако постель, в которой очнулась Леа, выбивалась из общей картины — белье пахло свежестью и отличалось особой белизной.

Девушка обернулась простыней и, преодолевая болезненные ощущения, села на кровати. Внезапно дверь в комнату скрипнула, медленно отворяясь. На пороге стоял мужчина. Незнакомец был очень красив: высокий, статный, с белоснежной, словно мрамор кожей. Глядя в кроваво-красные глаза напротив, Леа знала — перед ней, без сомнения, был вампир. Однако для девушки это уже не имело ни малейшего значения.

Леа ощущала неведомые до сего дня чувства. Возникшее так внезапно притяжение к незнакомому мужчине испугало ее, а противиться такому тяготению было сложнее, чем терпеть боль от едва сросшихся костей. И в этот миг он — кровожадный убийца, вампир — стал всем для нее, и больше не было важнее него ничего на свете. И отныне она, Леа, также готова была стать для него всем, стать для него кем угодно, лишь бы теперь всегда быть рядом… Испугавшись этих новых, непонятных ощущений, девушка первой разорвала зрительный контакт, опустив взгляд в пол. Леа поняла, что произошло — случилось нечто более яркое, чем влечение и более сильное, чем любовь. Произошло запечатление. Но принять запечатление ни с кем иным, а с вампиром, девушка никак не могла.

— Я пытался припомнить, как готовить, — Гаррет прервал неуютное молчание. — Стащил эту курицу на ферме… неподалеку… В общем, тебе желательно поесть.

Вампир вошел в комнату. Только сейчас Леа заметила в его руках поднос с большой тарелкой, от содержимого которой исходил весьма аппетитный аромат. Поставив поднос на стол, мужчина обернулся и протянул ей непонятный сверток.

— Это, конечно, не то, что тебе подошло бы, — медленно проговорил он. — Да и не по размеру… Но это все же лучше, чем ничего.

И невероятная, до безумия очаровательная улыбка озарила его лицо.

— Где я? — невольно поморщившись, спросила Леа.

— Вообще-то, — Гаррет мгновенно нахмурился, — это мой дом. Согласен — не дворец…

Положив на кровать сверток, который Леа так и не осмелилась принять из его рук, вампир молча развернулся и направился к выходу.

— Тот человек, — неуверенно начала девушка. — Ты убил его?

— Мне нужна была еда, — мужчина замер, остановившись перед дверью.

— Я не смогла… — с сожалением выдохнула Леа.

— Ты хоть знаешь, какого засранца защищала? — с вызовом бросил вампир. — Этот человек недостоин ничьей защиты! Когда-нибудь, в очередной раз вернувшись домой пьяным, он непременно прикончил бы жену и детей. Я освободил их от тирана! Неужели не понимаешь?

— Но это не метод! Да и как ты можешь оправдывать свою кровожадность, прикрываясь благими делами?

— А ты у нас, значит, такая праведная?

— Это мой долг, — словно с долей презрения к своей миссии, поджала губы Леа.

— Поешь, пока горячее, — сказал Гаррет и вышел, закрыв за собой скрипучую дверь.

Девушка «выпуталась» из простыни и накинула на себя некое подобие платья на пару размеров больше из жуткой коричнево-зеленой ткани. Однако Гаррет был прав — лучше надеть хоть что-то, чем ходить в неглиже. От тарелки, оставленной вампиром, исходил безумно приятный аромат бульона из домашней курицы. Рядом, на небольшом блюдце, лежало несколько кусочков белого хлеба. Неужели вампир, который не переносил человеческую пищу — тратил свое время, прилагал усилия и готовил это специально для нее? К чему была эта фальшивая забота? Или не фальшивая? Но урчащий от голода живот Леа прервал ее недоверчивые размышления, и девушка, не теряя больше времени, набросилась на пищу, вкус которой оказался не менее изумительным, чем запах.

Немного погодя начало смеркаться. Зимние дни, в и без того вечно хмуром Форксе, были очень коротки. Леа выглянула из-за двери своего временного пристанища: было тихо, а вокруг царила такая же запущенная и потрепанная временем атмосфера, как и в «ее» комнатушке. Стараясь передвигаться как можно тише, девушка быстро направилась вниз по старой облезлой лестнице, деревянные ступени которой не пощадило время, истоптав их и сбив края множеством ног не менее, чем за полвека.

Почти в полумраке Леа пересекла безлюдный первый этаж, устремляясь к входной двери. Но та оказалась заперта. Девушка исследовала ближайшие окна — ручки-замки были либо сломаны, либо и вовсе отсутствовали. Однако Леа не растерялась, оставаясь совершенно невозмутимой. Схватив первую попавшуюся тряпку и тщательно обмотав ее вокруг руки, она что было силы ударила по окну, разбивая двойное остекление вдребезги. Разобравшись со стеклянной «преградой», девушка спешно покинула дом, оставляя на свежем снегу отпечатки босых ног. Неожиданно для самой себя, Леа обернулась — этот особнячок в старом американском колониальном стиле являл собой «побитую жизнью» одинокую постройку на отшибе Форкса. Тяжело вздохнув, девушка быстро скинула платье и, чтобы не утратить единственный предмет одежды при обращении, плотно повязала его вокруг голени. А затем, приняв обличье серой волчицы, Леа стремительно направилась домой — в Ла Пуш.

***

Вампир пробирался сквозь чащу леса. Одной рукой он обхватил внушительных размеров бумажный пакет с едой, в другой нес охапку всевозможных шмоток. Казалось, Гаррет вынес половину продуктовой лавки. Но хуже было другое — мужчина украл одежду в небольшом провинциальном магазинчике, популярном среди местных модниц. Почему он совершил это ради девушки-оборотня? Гаррет и сам не знал… И не от безденежья пошел он на кражу. Отнюдь. Он был при деньгах. Причиной всему была непонятная, внезапно явившаяся стыдливость из-за странного душевного порыва. До такой степени хотелось угодить обжигающе горячей телесно, но до невозможности холодной в душе девушке, что Гаррет не помнил себя от волнения, желая поскорее добраться домой. Почему она заставила отозваться его раненое сердце? Отчего он готов был оставить печаль по Кейт Денали и окунуться с головой в заботу об этом юном существе, едва достигшем своего восемнадцатилетия? Говорят: чтобы пережить утрату, одиночество и другие тяготы — следует завести собаку. Может, она и стала для Гаррета той самой «собакой»? При этой ироничной мысли вампир невольно усмехнулся.