Бригада несла потери. К концу третьего дня беспрерывных атак с воздуха казалось, что вся земля перевернута — снежный покров исчез, кругом было черно-коричневое поле. В Пронинской густой роще, расположенной между шоссейной дорогой и излучиной реки Ловать, не осталось ни одного целого дерева. Рядом с позицией нашей батареи зияла огромная воронка от разрыва крупнокалиберной бомбы…

Видимо, посчитав, что после трехдневной бомбардировки у нас не осталось ничего живого, гитлеровцы утром 9 марта крупными силами ринулись в наступление, которое сопровождалось плотным артиллерийским и минометным огнем. Но враг просчитался и на этот раз. Будто из-под земли выросли военные моряки и с криком «Ура!» встретили врага дружной и смелой контратакой, дело доходило до рукопашных схваток. Морских пехотинцев поддерживал огонь артиллеристов и минометчиков. Пушки нашей батареи поражали не только танки, но и живую силу пехоты прицельным шрапнельным огнем.

Особенно четко действовал орудийный расчет сержанта Левкова, подбивший три танка. К несчастью, в этом бою вражеский снаряд попал в орудие Левкова, при этом погибли замечательный командир огневого взвода лейтенант Петр Берсольцев, сержант Левков и три матроса. Это орудие было выведено из строя.

Во время одной из атак противника от зажигательного снаряда загорелись снарядные ящики, находившиеся вблизи огневой позиции, возникла опасность взрыва снарядов. Увидев это, подносчик снарядов краснофлотец Калашников, не раздумывая, бросился туда, снегом погасил огонь и спас снаряды от взрыва. Этот эпизод был вскоре описан в газете «Советский флот».

Потеряв более десятка танков и оставив много трупов на поле боя, противник отошел на прежние позиции, не достигнув цели. Морские пехотинцы бригады вышли из этой кровавой схватки победителями, проявив исключительную храбрость и героизм, смелость и находчивость, волю к победе.

В разгар боев, 18 марта, пришла радостная весть: наша бригада стала гвардейской. В приказе Наркома обороны СССР № 78 от 17 марта 1942 года отмечалось, что «в многочисленных боях за нашу Советскую Родину против захватчиков 75-я бригада показала образцы мужества, отваги, дисциплины и организованности… За проявленную отвагу в боях за Отечество с немецкими захватчиками, за стойкость, мужество, дисциплину и организованность, за героизм личного состава преобразовать 75-ю морскую стрелковую бригаду в 3-ю гвардейскую стрелковую бригаду (командир капитан 1 ранга К. Д. Сухиашвили)».

Вскоре бригаде было вручено гвардейское знамя. Так уж случилось, что, именно в этот праздничный день, 18 марта, в окопной землянке меня приняли кандидатом в члены партии, и с этого дня я стал гвардейцем и коммунистом.

После мартовских боев, потерпев поражение на этом участке, противник предпринял обходной маневр — повел наступление на другом участке, от деревни Хворощино на север, с целью обойти наши позиции у Пронинской рощи и выйти к нам в тыл. Вместе с батальоном старшего лейтенанта Морозова, в котором осталось не более двухсот бойцов, три уцелевших орудия моей батареи были переброшены в этот район.

Командир батальона умело расположил своих бойцов и вместе со мной определил огневые позиции на опушке леса у большой поляны, на противоположной стороне которой просматривались позиции немцев и дорога, ведущая к Хворощино с запада.

Чтобы лучше рассмотреть местность и передний край обороны противника, я выбрал на опушке леса самое высокое дерево, забрался на него и увидел часть дороги, протяженностью около 500 метров, ведущей в Хворощино с запада, по которой довольно часто двигались в обоих направлениях автомашины и небольшие группы солдат. От места расположения батареи до этой дороги было около двух километров. Тогда у меня появилось намерение обстреливать цели на дороге. Одним орудием я точно пристрелял середину отрезка дороги, видимого с моего наблюдательного пункта. После этого, как только на дороге появлялись машины или группы солдат, я по заранее рассчитанным и установленным прицелу и целику давал залп из трех пушек осколочно-фугасными снарядами. При первом обстреле удалось подбить три автомашины и рассеять несколько групп солдат. Так удачно мы действовали несколько дней, и на счету батареи прибавилось десять уничтоженных машин и до пятидесяти вражеских солдат.

Немцы вскоре установили, откуда ведется обстрел дороги, и предприняли ответные действия. По опушке леса, где находились позиции батареи и батальона, немцы открыли артиллерийский и минометный огонь, но мы своевременно убрали орудия и орудийные расчеты в оборудованные своими силами укрытия и потерь не имели. Во время обстрела, когда я сидел на дереве, один из осколков снаряда или мины попал в бинокль, висевший на груди, и разбил его, оставив меня невредимым. Последующее наблюдение за дорогой показало, что немцы прекратили передвижение по ней в светлое время суток. На этом наша «свободная охота» прекратилась.

Хорошо запомнился такой случай. Изучив местность перед нашей обороной, командир батальона определил по карте неприметную танкоопасную лесную просеку. Мы решили провести рекогносцировку для выбора удобной позиции, где можно было бы расположить одно орудие для стрельбы по танкам с близкого расстояния.

Было тихо. Шел небольшой снег. Пройдя около 300 метров по «ничейной земле», мы в глубоком снегу обнаружили несколько тропинок и следов, очевидно, проложенных нашими и вражескими дозорами и разведчиками. И вдруг неожиданно увидели, как по одной из тропинок, справа от нас, в направлении к нашим позициям движется группа немецких разведчиков, которые пас не видели. Мы мгновенно открыли автоматный огонь, заставший немцев врасплох. От неожиданности они бросились бежать в обратную сторону, оставив одного раненого. Ординарец Морозова молниеносным прыжком настиг ползущего к своим позициям раненого немецкого разведчика и разоружил его.

«Язык» оказался довольно тучным и тяжелым, был ранен в ногу и идти не мог. Мы втроем с трудом притащили его в свои окопы. Пленный был ефрейтором из недавно переброшенной в Хворощино воздушно-десантной бригады. Он сообщил при допросе очень ценные сведения о составе противостоящих нам сил противника, системе обороны и укреплений, а также о готовящемся против нас наступлении в конце марта. И действительно, 29 марта гитлеровцы предприняли яростную атаку превосходящими силами.

Батальон Морозова ждал ее, хорошо подготовился и встретил атакующих массированным огнем из всех видов стрелкового оружия и минометов. Наша батарея вела эпизодический огонь осколочно-фугасными и шрапнельными снарядами, которые приходилось беречь, так как их запасы были на исходе. Все же противнику удалось потеснить нас, но вместе с прибывшим вовремя подкреплением смелой контратакой положение было восстановлено. Оставив на поле боя много трупов, немцы ретировались в Хворощино. Мы потеряли еще одну пушку, разбитую снарядом, и троих комендоров. Теперь в батарее осталось только две пушки и полтора орудийных расчета.