— Гарри, ты же понимаешь, что ты теперь практически равен моим детям? — спросил меня Всевышний. Я осторожно кивнул, а Люцифер напрягся, смотря на своего отца. — Но я не буду поручать тебе работы. Ты можешь оставаться на земле, пока не надоест. Все-таки кто-то должен приглядывать за моим творением изнутри, — с улыбкой заметил он, а я оторопело кивнул.

— Отец, ты доверишь ребенку следить за магами и людьми? — удивленно спросил у него Михаил.

Создатель удивленно посмотрел на него и фыркнул, с улыбкой вернув мне свое внимание.

— Этот ребенок только что лишил твоего брата крыльев и бессмертия. А второго — вернул домой. Так что не стоит обижать моего внука, — заметил Всевышний. — Единственного в своем роде, могу заметить.

Все молча уставились на меня.

— Так что вам пора домой. Небо может слишком повлиять на твои силы Гарри, и тебе будет сложнее на земле, не говоря уже об Аде. Так что не стоит находиться здесь слишком долго.

— Хорошо. Спасибо вам, Всевышний.

Он фыркнул, но ничего не сказал. Мы встали, идя к выходу из дома. Все, кроме меня, Люцифера и его отца остались в столовой.

— А можно вопрос?

— Да? — вскинув бровь, спросил меня Создатель.

— А какое у вас имя? — он рассмеялся, откинув голову. Я удивленно следил за его реакцией.

— У меня нет имени, Гарри. В этом суть моей силы, — говорил он, ведя нас к выходу. — Я не завишу ни от чего. Я выше условностей и многого другого. Но не думай, что сменив свое имя или отказавшись от имеющегося, ты сможешь быть подобным мне. Я заметил, что тот, кто виноват в смерти твоих родителей практически добился этого. Но он очень ошибается. Ведь его мать нарекла его именем. В этом и была сама магия и суть его.

— А вам почему не дали имени?

— Она не успела. Да, у меня были родители, как и у Смерти. Но они погибли, дав нам жизнь. Хотя, я и не могу точно сказать, что тогда произошло. Но имен у нас с братом нет. Он младше, как мы поняли потом и полная моя противоположность, хоть мы и близнецы.

Я удивленно уставился на Всевышнего, остановившись. Он улыбнулся, смотря на мою реакцию.

— Но он полная моя противоположность. Я создаю, а он — разрушает. Знал бы ты, как нам не просто в детстве было делить игрушки.

Я не стал говорить, что с того времени мало что изменилось, но удивление все еще не уходило из моего разума.

— Вам пора.

— Пока отец, думаю, скоро увидимся, — сказал Люцифер, с напряжением смотря на нас. Но я не стал спрашивать его, почему он так недоволен. Или — чем.

— Не сомневайся, Люци, — усмехнулся он и щелкнул пальцами. Мы оказались на земле, в каком-то красивом саду.

— Все в порядке? — спросил меня Люцифер, а я кивнул, сдержав смешок.

Я ни разу не слышал, чтобы его имя сокращали. Он улыбнулся и в следующее мгновение мы оказались дома. Ад больно ударил меня своей темнотой и жаром, отчего у меня закружилась голова. Отец поддержал меня и усадил в кресло.

— У меня было более плохое состояние, когда я здесь оказался впервые, — тихо сказал он. — Привыкнешь со временем. К тому же нам все равно можно будет подниматься наверх так часто, как захотим.

Я кивнул, соглашаясь с ним. Он поднял меня на руки, а я чувствовал такую слабость, что даже не стал сопротивляться. По дороге нам попалась Лилит и стала ходить вокруг нас, внимательно разглядывая меня. И заметив что-то, удивленно посмотрела на отца, но ничего не стала спрашивать. Они дошли до моей комнаты и уложили меня. Уснул я очень быстро. Мне просто нужно был закрыть глаза.

Проснулся я сам, и до сих пор ощущал давление ада. Если я раньше думал, что не очень хорошо здесь себя чувствую, то теперь я ощутил это в полной мере. Рядом с моей кроватью сидела Лилит и что-то читала. Заметив, что я проснулся, она подскочила и протянула мне стакан воды. Я удивленно вскинул бровь, но все выпил, почувствовав в воде восстанавливающее зелье. Я понял, кто его приготовил, но не стал ни о чем спрашивать.

— Люцифер сказал, что ты практически погиб. И теперь ты не человек. Ты все еще хочешь, чтобы я была твоим учителем?

— Почему я должен передумать? — удивленно спросил я? Голос со сна был немного хриплым и я все еще ощущал слабость. Хотя, думал, что в небе будет легче. Или на земле.

— Ты больше не человек, Гарри. А наши виды не особо дружат.

Я удивленно посмотрел ей в глаза.

— А как же мой отец? Неужели он плохо к тебе относится? — спросил ее я, внимательно смотря за ее реакцией.

— Нет, — быстро ответила она. — Но ты другой. Я ощущала себя равной тебе. Но не теперь… — продолжила она, погрустнев.