– А в чём смысл этого самого "углублённого изучения", если на выходе получаются... обыватели-пользователи, а не творцы?
– Вздохнул я, немного успокоившись.

– В знакомстве с теорией, которое просто необходимо для поступления в высшие учебные заведения по профилям "Естествознание" и "Философия".
– Спокойно ответила она.
– Если посмотришь на титульную страницу любого своего учебника, можешь увидеть там следующую надпись: "сие учебное пособие предназначено для специальных классов и начальных курсов высших образовательных учреждений". В обычных же школах, теорию не дают вообще. Только практику общераспространённых воздействий, в основном, бытового характера.

– А умение создавать собственные воздействия, для поступления неважно, так, что ли?
– Фыркнул я.

– Точно, это, как раз, преподают в университетах, наравне с углублённой теорией. Только практики больше на направлении "естествознания", а философы предпочитают "бумажные" изыскания.
– Пояснила Ружана Немировна.

– То есть, это всё же разные предметы?
– Уточнил я.

– Не совсем. Просто, философы, если говорить грубо, это чистые теоретики, сторонники фундаментального знания, тогда как естествознатцы - прикладники.

С таким раскладом становится понятнее нежелание местных жителей изучать маг... естествознание. Зачем трудиться, напрягаться, изучать теорию построения ментальных конструктов, если в реальной жизни тебе пригодится с полсотни воздействий, которые проще купить или заказать тому, кто сделал ментальное конструирование своей профессией? Может быть, в чём-то здешние обыватели и правы... но всё равно, я не понимаю, как можно отказываться от умения творить настоящие чудеса, как?!

– Какой же ты ещё ребёнок, Ерошка.
– Пройдясь ладонью по моей и без того растрёпанной шевелюре, вздохнула тётка Ружана, услышав этот вопль души... чем вогнала меня в ступор. Дожили, называется. Как там? "У мужчин, только первые сорок лет детства самые сложные", да? Твою ж дивизию, это получается, мне ещё лет двадцать в "дитятках" ходить. Снова! Дожили...

* * *

Одетая в домашний халат, женщина стояла в дверном проёме, прислонившись плечом к косяку, и с интересом наблюдала за летающей по кухне девочкой... девушкой, весело мурлыкающей под нос какую-то мелодию. Нет, занимающаяся приготовлением завтрака, дочь не была таким уж редким зрелищем для любящей матери, но сегодня она просто светилась, и Рогнеде было очень, просто до жути интересно, что именно стало причиной такого приподнятого настроения её дочери, обычно уравновешенной и не склонной к яркому проявлению эмоций.

– Доча, сегодня ты, как никогда, соответствуешь своему имени.
– Заметила женщина, когда хозяйничающая на кухне, девушка, наконец, закончив возню с плошками и сковородками, остановилась и, довольно вздохнув, уселась на стул у окна.

– Ой!
– Дочь подскочила и резко развернулась лицом к матери.
– И-извини, я тебя разбудила, да?

– Суббота, одиннадцать утра. Мне, всё равно, пора было вставать.
– Заметила женщина и деланно нахмурилась.
– И не уходи от темы! Мне интересно, в чём причина твоего замечательного настроения.

– Ну...
– Девушка перевела взгляд на потолок и, потеребив подол лёгкого летнего сарафана, вздохнула.
– Ни в чём.

– Кого вы хотите обмануть, юная барышня?
– Прищурилась Рогнеда.
– А ну-ка! Я требую доклада по всей форме.

– Ма-ам!
– Дочь смутилась настолько, что решила было замолчать вовсе, но вспомнив, что такая черта характера как настойчивость досталась ей "в наследство" от матери, всё же решила уступить. Нет, можно было бы и повыкручиваться, но ведь у мамы, помимо родового упрямства Багалей, есть ещё и родительская власть, которой та может запросто воспользоваться в случае исчерпания иных аргументов, а портить настроение перепалкой и наказанием в такой хороший день, девушке совсем не хотелось. Она вздохнула и... сковородка, шкворчащая на плите за её спиной, тихо брякнув, взмыла в воздух, а через секунду воспарили тарелки и блюдца, выставленные на стол. Виновница этого безобразия взглянула на маму и нервно пожала плечами.
– Вот, как-то так.

– Однако-о.
– Рогнеда Владимировна подошла к столу и, окинув внимательным взглядом летающие над ним тарелки, осторожно коснулась одной из них пальцем. Блюдце даже не шелохнулось.
– И никаких конструктов, да, доча?

– Это... смысловое воздействие. Чистая воля.

– Старая школа.
– Понимающе кивнула мать и хитро улыбнулась.
– И кто же тебя этому научил? Уж не вихрастый ли принц на чёрной летяге?

– Ма-ам.
– Девушка катастрофически покраснела, а контролируемые ею предметы мелко задрожали. Спохватившись, Светлана осторожно вернула их на место, не прекращая при этом прятать глаза от матери. Рогнеда тихо рассмеялась.

– Ох, какая же ты у меня смешная, девочка.
– Покачав головой, произнесла женщина, но почти тут же посерьёзнела.
– Он из посвящённых?

– Нет.
– Тут же встрепенувшись, ответила Света.
– Его попечители - посвящённые. Но сам Ерофей пока не обращён ни в одну из школ.

– О, как интересно.
– Задумчиво протянула Рогнеда.
– А кто его попечители, где живут? Может, я их знаю?

– Ерофей говорил, что живёт на Бийском хуторе.
– Произнесла девушка.

– Бийский?
– Удивилась её мать.
– Ещё интереснее. Богдан с Ружаной обзавелись подопечным, да ещё и из раскольников, и натаскивают его в началах своих школ... вот это новости! Ты ничего не перепутала, милая?