Папа сказал, что бесполезно что-то объяснять дуре, а тетенька начала вызывать по мобильному милицию.

– Пойдем отсюда, – сказал папа.

Но тетенька встала на дыбы, зашипела и выставила длинные розовые когти:

– Отойди от ребенка, извращенец!

Тогда папа сказал, что стыдно драться с бабой. И они ждали, когда приедет милиция.

А пока они ждали, тетенька рассказывала Диме, как злые дяди-педофилы заманивают маленьких мальчиков в лес, вставляют им в попу большую красную палку, а потом режут мальчиков на кусочки и съедают. Злые дяди так делают, потому что не могут другим способом получить сексуальное удовлетворение.

Пришел молодой дядя в милицейской форме, и папа показал ему штамп в паспорте.

– Как тебя зовут, мальчик? – спросил милиционер.

– Дима.

– Все свободны.

А тетенька еще долго возмущалась, что милиция плохо работает. Менты наели жирные морды, берут взятки и хватают невиновных, а убийцы и педофилы разгуливают на свободе.

Как ты помнишь, дорогой читатель, папа недавно купил Диме классные ботинки с белыми шнурками. Дима теперь страдает. Во-первых, они натирают ноги. Во-вторых, в них неудобно бегать. В-третьих, шнурки все время путаются. В общем, пользы от них – никакой. Дима даже поругался с папой. Пусть сам такие носит.

Папа сходил на кухню за пивом, посадил Диму к себе на колени и спросил:

– Ты знаешь, Димон, что у тебя на ногах?

– Боты…

– Неправильно. В ботах только суки ходят. Ну, кошелки там, тещи всякие. А мы с тобой ходим в берцах. Берцы – это голенища высокие, потому и ботинки так названы. Их и солдаты носят, и ОМОН, и вайтпа, и сраные раши, и панки вонючие, и готы-пидоры. Даже твоя мама ходила в берцах, когда мы с ней познакомились. А знаешь почему? Во-первых, берцами хорошо пинаться. Берцы носят все, кто любит махачи. Во-вторых, в них зимой не холодно. Ну а в-третьих – они охуенно смотрятся на ноге. Мама, например, носила их с коротеньким розовым платьицем, чтобы ноги было виднее.

Конечно, берцы берцам рознь. Реальные пацаны покупают мартинсы и гриндера, кто победнее – в армейских магазинах закупаются, а клованы всякие типа готов берут китайскую хуйню. Опять же, и шнурки имеют значение. Раши, например, ходят в красных. Если увидишь кого-то в красных шнурках – сразу в пятак. Я тебе купил белые, но чисто в виде бонуса. Белые, сын, еще заслужить надо. Их носит тот, кто замочил нацмена. Это быдло всякое считает, что можно просто так забрить башку и вдеть белые шнурки. Ну, трады еще белые шнурки иногда вдевают, потому что слушают ска, но вообще это не приветствуется, за такое свои же могут дать по роже.

Короче, берцы, сынок, – очень полезная вещь.

Дима все равно не понял, какую пользу приносят берцы. И папа рассказал ему очень странную историю.

Помнишь, как я к тете Вере ездил? В общем, слушай. Тебя я к теще отправил, к бабе Вале то есть. Сам собрался как на парад: надел джинсы «Фред Перри», мартинсы и последнюю чистую футболку. Приехал, в дверь позвонил – никого. Ну а погода была хорошая, я решил подождать. Смотрю – на скамейке у подъезда сидит мужик моего возраста, тоже в берцах и бритый. В одной руке пиво держит, в другой – сигарету и поводок. А на другом конце поводка припизженная такса.

Я вспомнил, что у той коровы тоже вроде такса была. Спрашиваю:

– Это не Верино животное, случайно?

А он:

– Точно. Вера уехала с малым и еще с какой-то бабой, а меня оставила за этой тварью приглядывать.

– А когда вернется, не в курсе?

– Может, сегодня, может, завтра. Может, на неделе.

Короче, облом.

Ебучая такса мою ногу передними лапами обхватила и засопела, а мужик ее так за поводок дернул, будто повесить хотел.

Говорит:

– Я этого пидора ушастого скоро придушу. Невозможно с ним гулять, ко всем кобелям клеится. Иду с ним вчера, навстречу – какая-то девочка с пекинесом. До сих пор перед ребенком стыдно.

Я ему:

– Каков поп, таков и приход. Чего от собаки ждать, когда у нее хозяйка лесбиянка?

Ну и рассказал мужику, как твоя мама нас бросила.

Он:

– Да быть такого не может. Ты молодой, красивый, а Верка – уебище лесное. Налево ходил, что ли?

А я твоей маме в жизни не изменял, даже когда на Новый год Аня-менеджер нажралась водки и плясала на столе без трусов.

Сказал ему это, а он:

– Вот блядина какая… Бедный мальчик.

Я психанул:

– Сам ты бедный мальчик, мне уже двадцать три.

Он:

– Да мне столько же. Кстати, меня зовут Максим.

Руки пожали по-нашему, вена в вену, и, знаешь, такое чувство появилось, будто мы всю жизнь знакомы. У баб ладошки мелкие, потные и холодные, а это чисто на ощупь приятно, ладонь широкая и теплая. И глаза его мне понравились – добрый такой, открытый взгляд.

Он спрашивает:

– Это что у тебя, настоящие мартинсы?

– Ага, в прошлом году в Англию ездил, там и брал.

– Респект.

У него у самого армейские берцы были, но тоже очень хорошие. И шнурки черные – скромный, значит. Максим этот приехал из Воронежа на несколько дней, они с тетей Верой познакомились на каком-то форуме в интернете. Я еще подумал: раз встречается с таким мужиком, значит, не все потеряно. Из нее еще можно сделать достойного члена общества.