***

Врач врачом, но занятия никто не отменял, так что с утра, как обычно, мы все втроем поехали в школу. Олежка, похоже, чувствовал мое волнение — крепко держал за руку, смотрел тревожно, и в автобусе, привычно усадив его на руки, я сказала:

— Сынок, пожелай мне удачи, сегодня у нас будет очень сложное занятие.

— Удачи, мамочка, — серьезно ответил он.

Вот так. Нечего еще и ребенка грузить своими колебаниями настроения. А я на занятии отвлекусь от медицинских мыслей — у мастера Полевой о постороннем думать некогда. В конце концов, у нас экзамен второй ступени через две недели! Хотя, если уж честно, в этот раз я почти не волновалась и с нетерпением ждала получения очередного диплома. Снадобья класса сложности «С» — требующие совсем немного силы, простые в изготовлении, распространенные и востребованные. Благотворительный комитет закупает их огромными партиями для школ и приютов, так что сбыт мне обеспечен. Конечно, теперь уже не приходится считать каждую копейку, но ведь не только в деньгах дело. Я хочу стать профессионалом, мастером! А мастерство начинается с азов.

Гоняла нас Полева нещадно, но мне все давалось легко. Ну, как легко: я часами просиживала над книгами, вникала в теорию, разбирала рецепты и обязательно час-два в день уделяла практике. И навыки отработать, и семью всякими полезностями обеспечить. Домашняя аптечка — дело хорошее, и лучше собрать ее впрок. Тем более что настойки, растирки и мази, которые мы сейчас проходили, хоть и были просты, времени для изготовления требовали много — вот так понадобится какая-нибудь примитивная мазь от ушибов или растирка от кашля, кинешься делать, а готово будет через неделю, а то и через месяц-полтора. Я отвела под снадобья полку в шкафу в подвале и регулярно подпитывала чары сохранности. И с удовольствием оглядывала запасы, добавляя к ним что-нибудь новенькое. Да, я тот еще хомяк, прошлая жизнь приучила. Запас карман не тянет!

Когда после занятий зашла за Олежкой, он спросил, волнуясь:

— У тебя получилось?

Я даже не сразу поняла, о чем он. Ах да, «сложное занятие»…

— Получилось, сынок, спасибо тебе! — я обняла его и легонько поцеловала в макушку.

— А теперь мы все идем в гости, — сообщил Костя.

— В гости? — переспросила я. Кажется, мне был обещан врач, а не гости? Что-то изменилось?

— К кому в гости? — сынишка, похоже, не знал, радоваться или пугаться: наши пятничные походы к соседям он любил, но больше ни по каким гостям мы с ним ни разу не выбирались.

Костя присел перед Олежкой на корточки:

— Хочу вас познакомить с тетей-доктором.

— Зачем? Мы не болеем, — резонно возразил малыш.

— А зачем болеть? — наигранно удивился Костя. — Запомни, парень, лучше немного потрудиться для того, чтобы не заболеть, чем потом сидеть дома и лечиться. Доктор тебя посмотрит и скажет, что нужно делать, чтобы поберечься от всяких болячек.

— Тогда ладно, — кивнул Олежка.

Мои знания о медицине этого мира ограничивались по большей части собственной учебой на травника-фармацевта, информацией о том, что благотворительный комитет курирует городскую больницу, и знакомством со «Скорой помощью» в первый мой день здесь. И все же, по аналогии с прежней жизнью, я ждала, что Костя отведет меня в поликлинику, а то и женскую консультацию. Регистратура, номерки, нервные тетки в очереди и прочие прелести родного здравоохранения, заставляющие держаться от него подальше… И уж вовсе не понимала, зачем он тащит с нами Олежку.

Но оказалось, что здесь вовсю процветает частная практика вообще и семейные доктора в частности. Само понятие «семейный доктор» я знала: помнила споры перестроечных времен о реформе здравоохранения. Тогда посчитала это глупостью: сама идея, может, и хороша, но чисто в теории, а на практике — квалификация у наших врачей чаще всего не та. Впрочем, в родном мире эта идея дальше разговоров не продвинулась. А здесь — давно уже прижилась…

Анастасия Васильевна оказалась таким вот «семейным доктором». Костю помнила с пеленок. Может, потому и нас с Олежкой оглядела пристально и внимательно, будто не посторонний, в сущности, человек, а строгая свекровь.

Олежек смутился, вцепился в мою руку. Я ответила на рентгеновский взгляд таким же. Будет она еще моего ребенка пугать, старая карга!

Анастасия Васильевна и впрямь выглядела не милой старушкой-пенсионеркой, а старой ведьмой — не в том смысле «ведьмой», как понимали в этом мире, а типичной злодейкой из страшных сказок. Лет семидесяти, худая, морщинистая, с крючковатым носом и поджатыми тонкими губами, с черными глазами и артритными скрюченными пальцами. Разве что прическа выбивалась из общего ряда — аккуратный сколотый шпильками седой пучок, гладкий, волосок к волоску.

— Так, так, — по-птичьи склонив голову набок, ведьма вдруг улыбнулась, и устрашающее впечатление тут же рассеялось, как не бывало. — Значит, Олег и Марина. Что ж, давайте знакомиться.

Голос у нее был сильный, совсем не старческий, низковатый, но очень приятный. «Поет, наверное, красиво», — отчего-то подумала я.

— Начнем с вас, молодой человек. В школу ходите?

Олежка робко кивнул.

— Зарядку делаете?

— Да, — почти шепотом ответил малыш.

— Знаете такое упражнение: «солнышко»?

«Солнышко» — так назывался для детей тот самый тест на уровень силы, который я показывала перед зачислением на курсы. Закрыть глаза и представить, как между твоими ладонями загорается ласковое солнышко.

— Умею, — заулыбался Олежек. Ему это упражнение нравилось.

— Ну-ка, покажите.

Я не удержалась, тоже посмотрела, настроившись на ауру. Мягкие алые переливы были прозрачны, едва заметны: дар только начал развиваться. Но между ладонями горело ярко, выбрасывая искры и стреляя протуберанцами. И впрямь солнце, но совсем не ласковое. Боевик.