Эта мысль заставила ее задуматься, есть ли на самом деле суслики-перевертыши, и если были, то насколько они были бы большими. И…

Она покачала головой. Поразмышлять о странных перевертышах можно позже. Например, после посещения оборотнической уборной, а затем перекус. Большой, чертовски кровавый перекус.

Ням, ням, ням…

Наблюдая за Декланом, она затаила дыхание, ожидая увидеть, что он проснется. Когда все что он сделал — это заворчал и прижал ее подушку к груди, она выпустила воздух из легких.

Часть ее была в восторге от ее побега. Другая половина была готова посмеяться над большим, плохим, всегда бдительным Альфа-волком. Мужчина проспал ее побег, каким защитником он был?

Она мысленно фыркнула и осторожно перекатилась на ноги. Глядя на него, на локон, лежащий на его лбу, и на то, как его рот был открыт, как он пускал слюни, она поняла, что была счастлива. Действительно, по-настоящему счастлива.

Слюни и все такое.

Она сделала мысленную заметку, бросить пару шуток о собачьих слюнях, когда он проснется.

Покачав головой, она повернулась, намереваясь схватить закуску, а затем исследовать дом. Ее экскурсия по кухне, а затем спальне не удовлетворила ее. Она была уверена, что должно быть что-то еще.

Ей удалось сделать один шаг, а затем ее мир наклонился. Рука, очевидно, раздражающая рука Деклана, была обернута вокруг ее талии, в то время как рычание разрезало воздух. Он дернул ее назад, заставляя упасть обратно в постель. Она кряхтела, когда приземлилась на него, его жар согревал ее сзади.

— Куда ты направляешься? — Он лизнул вдоль ее шеи, останавливаясь, чтобы пососать укус, который поставил ей несколько часов назад. В тот момент, когда его язык коснулся места, ее тело вспыхнуло чувственным пламенем. Ее киска стала скользкой, готовясь к нему, и она застонала от ощущений.

Она также хныкала, как младенец, потому что была уверена, он уничтожил ее матку прошлой ночью.

— Дек-ланнн. — Глупый волк промурлыкал, покусывая ее метку, провел зубами по ее коже, посылая ещё одну стрелу возбуждения и боли через нее. Стало еще хуже, когда он изогнул бедра, потирая обтянутый тканью член о ее задницу. — Прекрати это. Я не хочу, твои зубы или член во мне прямо сейчас. Я хочу есть.

Он зарычал и усилил давление. Ублюдок с его сексуальностью заставлял ее клитор подрагивать, а он не брал ее в Трахвиль рано утром. Ей нужен был кофе. И стейк.

Его рука ласкала ее живот, поглаживая от груди, над ее округлым животом и обхватила нуждающуюся киску.

— Через минуту, — пробормотал он против ее кожи.

— Нет, ни минуты. Клянусь, ты можешь трахнуть меня с… — Она взглянула на часы и отметила время. 8 утра. — Ты можешь трахнуть меня с девяти до полудня, а затем снова с часу до шести.

Настала его очередь хныкать, как ребенок.

— Бренна…

— Нет, это сегодняшнее расписание. Нам придется обсудить, как все пойдет завтра, когда мы вернемся к работе. Я не смогу точно подсчитать деньги с твоим отбойным молотком в моей ва-ги-ги (п.п. — имеется в веду влагалище).

Все его тело задрожало, сотрясая ее, что, в свою очередь, заставило его потирать ее киску. Боже, ей нужно чтобы его руки были подальше. Сейчас. Прежде чем она начала она умолять его засунуть его отбойный молоток в ее ва-ги-ги перед завтраком.

— Мой что?

— Это не имеет значения, потому что этого не произойдет снова, до девяти. — Она постучала по его предплечью. — Так что поставь раздвижные столы и стул обратно в исходное положение, чтобы я могла встать.

— Я не…

Бренна заворчала.

— Сколько лет мы знаем друг друга? Я имею в виду, ты вечность был в меня влюблен, и все еще не понимаешь мой юмор?

— Я никогда не говорил…

Она фыркнула.

— Ты не понимаешь его.

Он зарычал.

Она задавалась вопросом, знает ли он, как делать что-либо еще. И она была готова спросить его, но просто вздохнула вместо этого. Это была битва, оставленная на следующий день. Или, по крайней мере, через час. Девушка должна была поесть.

— Все в порядке, щеночек. Накорми меня, и мы разберемся с этим позже. — Она похлопала его по руке, но он не пошевелился. — Деклан? — Еще один рык. — Да ладно, я проголодалась. — Он не двигался, но ее желудок заурчал. — Видишь? Даже моя волчица говорит: «накорми меня, сука». Ты же не хочешь ее разозлить, правда? Моя пара?