Мы сворачиваем с тротуара в сравнительную теплоту торгового центра. Кому-то пришла в голову блестящая мысль не делать у этого здания боковых стен, а потому зимой людям, сидящим за наружными столиками ресторанов, приходится оставаться одетыми в пальто и шарфы, хотя формально эти люди находятся внутри торгового центра.

Я иду вслед за Сейди к эскалатору и еду на нем вверх. Кинотеатр находится на этаже, предназначенном для «праздного времяпрепровождения», — там, где расположены и все рестораны. Устроен этот кинотеатр довольно нетрадиционно: в нем стоят диваны, и зрители могут заказать себе пиццу и другую еду, которую им принесут туда, где они сидят и смотрят фильм. Я именно этим обосновываю то, что работаю здесь (а еще тем, что мне не приходится приходить на работу раньше одиннадцати утра, даже когда я на первой смене). Я никогда не смогла бы работать в обычном кинотеатре. Это было бы все равно что позволить дементорам [6] высосать твою душу.

Нина, которая в кои-то веки встречает всех входящих за стойкой дежурного администратора, смотрит на мои цветы и поднимает бровь:

— Я надеюсь, ты не замышляешь устраивать здесь место поклонения Боуи?

— Эти цветы не имеют к нему никакого отношения. Мне их вообще-то подарили.

— В связи с чем?

— В связи с тем, что я сказала одному мужчине, что он козел.

— Очень смешно.

— Нет, это правда, — говорю я. — Только козлом я назвала совсем не того мужчину, который мне их подарил.

Нина качает головой и вздыхает:

— Ага, значит, ты купила сама себе цветы по дороге на работу, чтобы со стороны казалось, что их тебе кто-то подарил.

— Вовсе нет, — вмешивается в разговор Сейди еще до того, как я успеваю что-то возразить Нине. — Их подарил ей умопомрачительно шикарный парень, который подошел к ней на вокзале и пригласил ее на свидание. Она просто слишком скромна, чтобы в этом признаться.

— В самом деле? Может, ты уже знаешь и номер его телефона? — спрашивает Нина.

Я выуживаю из букета визитную карточку и сообщаю ей указанный в ней номер.

— Позвони ему, если хочешь, — говорю я. — А я, наверное, не стану утруждать себя этим.

Нина закатывает глаза и снова утыкается в экран, продолжая заниматься тем, чем она занималась до моего появления. Сейди кивает мне, и мы идем в сторону комнаты для персонала. Когда мы заходим в эту комнату, я вдруг осознаю, что все еще держу визитную карточку в руке.

— Как его зовут? — спрашивает Сейди, заметив, что я смотрю на визитку.

— Ли Гриффитс. Судя по визитке, он — заместитель директора в какой-то рекламной фирме в Лидсе.

— Ух ты! Важная персона. Позвони ему.

— Не-а. Это, возможно, всего лишь надувательство.

— Ну, если тебе он не нужен, то я вообще-то отнюдь не гнушаюсь товарами, уже побывавшими в употреблении.

Я улыбаюсь ей в ответ.

Мы идем обратно в вестибюль и видим, что Тарик и Адриан раскладывают на полу новую красную ковровую дорожку, ведущую в зал № 1.

— А-а, вот и вы, леди, — говорит Адриан. — Как раз вовремя к пробному хождению по дорожке.

— Сначала я! — кричит Сейди.

Я, посмеиваясь, смотрю, как она ходит плавной походкой туда-сюда по красной ковровой дорожке, останавливаясь с таким видом, будто позирует фотографирующим ее воображаемым папарацци.

— Давай, давай, — говорю я, ложась на дорожку перед ней. — Это премьера какого фильма?

— Фильма про суфражистку! — кричит она, а затем ложится на дорожку рядом со мной.

— Что там за крики? — спрашивает Нина, высовывая голову из-за угла.

— Премьера фильма! — говорю я. — Хочешь пройтись по красной дорожке?

— Нет. Я хочу, чтобы вы обе перестали относиться к этому месту, как к детскому саду, и принялись за работу.

Нина возвращается за стойку дежурного администратора. Сейди, застонав, говорит:

— Готова поспорить, что Кэри Маллиган [7] никогда не приходилось выносить вот такое.

Дождавшись обеденного перерыва, я, когда остаюсь одна в комнате для персонала, пишу сообщение Ли. Мне хочется, чтобы никто этого не видел — на тот случай, если это и в самом деле окажется надувательством. Я решаю сразу перейти к делу.

Привет. Еще раз спасибо за цветы. Сообщи мне дату и время встречи. Я заканчиваю работу в 7 часов вечера до среды включительно, а затем работаю целую неделю допоздна. Джесс.

Я секунду-другую сомневаюсь, раздумывая, не выставляю ли себя беспросветной дурой, но затем все же решаю отослать сообщение. Делаю глубокий вдох-выдох и нажимаю «Отправить». Лишь после того, как я отправила это сообщение, я осознаю, как сильно переживаю, ответит он на него или нет. К счастью, мне приходится ждать меньше тридцати секунд, прежде чем мой телефон издает звуковой сигнал о получении текстового сообщения. Этот парень явно не из тех, кто боится показать, что он чего-то очень хочет.