Наконец дошла очередь и до Пэрис. Не дослушав её сбивчивые объяснения, Калиостро махнул рукой.

– Вот, вам нужно именно это! Попробуйте, и эффект не заставит себя ждать. – Он сунул ей флакончик, такой, в какие обычно расфасовывали мечты. Только на этом не было никакой этикетки.

– Сколько я вам должна? – пролепетала Пэрис.

– Ерунда, – запротестовал дримлянин. – Я сразу заметил, что вы особенная. Давайте сколько есть. Я не жадный, раздаю почти даром. Как говорится, от каждого по способности, каждому по мечте.

Пэрис хотела уже уйти, но Рон её остановил:

– Только никому об этом не рассказывайте, пока не выпьете, а то мечта не подействует. Вы же не хотите этого, правда?

«Пить или не пить, вот в чём вопрос, – думала дримлянка по дороге домой. – А вдруг это какая-то поддельная мечта? Выпью и стану как мисс Пляж, буду лежать на коврике возле двери и воображать, будто я на курорте».

– Дочь, ты опять поздно, где ты была? – строго спросил Сильвестр, едва только она перешагнула порог.

– Дорогая, тебе и правда не следует возвращаться так поздно, – добавила Вера, мать семейства.

– И вам тоже здравствуйте, – раздражённо ответила Пэрис.

Не удостоив родных ответом, она проскочила в свою комнату и без сил опустилась на диван. Вечер выдался, прямо скажем, необычным. И тут послышался жуткий визг. Пэрис подскочила и дрожащей лапкой включила свет. На диване красовался маленький чёрный прямоугольничек с надписью «Леденящий душу визг, идентичный натуральному. Для применения сесть сверху».

– Мама, Том и Тим опять ко мне в комнату забирались! – Пэрис выскочила наружу, сжимая в руке улику.

После бурного выяснения, в ходе которого младшие братья пытались всё отрицать, дримлянка решилась. Оставшись одна, она открыла флакончик, зажмурилась и разом выпила содержимое. Вскоре её потянуло в сон.

– Дорогая, тебе на работу пора вставать. – Вера мягко тронула дочь за плечо.

– Ма, не хочу, дай поспать. – Дримлянка в отчаянной попытке защитить драгоценные мгновенья сна закрылась подушкой.

– Как скажешь, милая, отдыхай, – дверь за Верой закрылась.

Сон с Пэрис как рукой сняло. Раньше мама никогда бы не позволила ей проспать.

– А мечта-то работает! – Дримлянка выскочила из комнаты.

– Вы больше никогда не будете заходить ко мне и трогать мои вещи! – ткнула она пальцем в сторону братьев.

– Конечно, Пэрис, как скажешь, – послушно согласились Том и Тим. Правда, глаза при этом у них стали какие-то пустые, как цветные стеклянные шарики.

– Одри, согласись, что я самая умная, – дримлянке не терпелось проверить действие мечты.

– Конечно, ты очень умная, гораздо умнее меня, – кивнула её старшая сестра с таким же пустым взглядом.

Внутри у Пэрис всё ликовало. Оставался последний, самый сложный тест.

– Папа, я хочу карманных денег, много, – заявила она.

Уши Сильвестра задвигались, выражая усиленную работу мысли. Но и он наконец полез за банковским кристаллом.

– Вам нужен он, только он, – мурлыкала Пэрис. Настроение у неё приближалось к отметке «это так хорошо, что просто не может быть правдой». Вместо того чтобы идти на надоевшую работу, она решила прогуляться и не заметила, как ноги сами принесли её к дому Рона.

«Зачем я сюда пришла? – задумалась дримлянка. – Я же чего-то очень хотела? Ах да, наверное, сказать «спасибо».

Дверь открылась, и на пороге появился Калиостро собственной персоной. Он протянул руку, и Пэрис сама не поняла, как вложила в неё полученные утром деньги.

– Спасибо, – с трудом произнесла она. Внутри у неё царил настоящий хаос.

– Зачем я это делаю?! – спросила себя дримлянка.

«Потому, что ты этого очень-очень хочешь!» – ответил какой-то внутренний голос.

– Но почему я этого хочу? Они мне самой нужны, – не сдавалась Пэрис.

«Просто хочешь, и всё! Не надо усложнять», – ответил голос.

А Рон, улыбнувшись, протянул ей блюдо и сказал:

– Ты молодец, Пэрис. Вот, возьми печенье.

По дороге домой дримлянка поймала себя на мысли о том, что ещё можно отдать Рону. Ведь он такой хороший. Ещё она поняла, что постоянно напевает: «Вам нужен он, только он…» Пэрис стало совсем не по себе.

Вечером её не утешала даже готовность родных исполнить любую её просьбу. Наоборот, их пустые, остекленевшие взгляды теперь до жути её пугали.