— Правда? — Как, черт побери, они так быстро все устроили?

— Конечно, конечно, и Кайла тоже, но Тесс говорит, что Кайла и правда рада за вас, ребята. Разве это не мило с ее стороны? Она на самом деле сказала, цитирую Тесс: «Они такая прекрасная пара!»

— Так и сказала? — Ну конечно. Я очень сомневался, что это ее дословная фраза, и более чем убежден, какие бы милые вещи она ни говорила, это было произнесено с таким сарказмом, который Тесс не способна понять. Она не знает Кайлу так, как я или Брук, если на то пошло.

Обе обладали отвратными чертами характера, которых не было у Эвери.

Я повесил трубку и написал Эвери, прося о встрече в офисе через пять минут.

***

— Думаешь, она серьезно про вечеринку? — спросила Эвери, грызя зеленую соломинку из «Старбакса» и барабаня пальцами по стулу. — Мы можем попасть в автокатастрофу.

— Значит, мы возвращаемся к этому? — я застонал. — Опять про сценарий нашей смерти.

Эвери перестала жевать соломинку.

— Кайла, Брук, мама, папа, дедушка с ружьем и вся твоя семья в одном доме. Да, Торн, я возвращаюсь к инсценировке смерти. Какие-то проблемы?

— Черт, нет, — прорычал я.

Мне было дьявольски тяжело сосредоточиться из-за того, что, когда Эвери сидела, ее черная юбка-карандаш приподнималась на бедрах. Колготок на ней не было, только туфли телесного цвета на очень высоком каблуке, и это напоминало о том, как выглядит ее розовая кожа под одеждой.

Топ немного обнажал живот.

А глаза были подведены темным карандашом, делавшим их выразительными и вызывающими желание забыть обо всем и наброситься на нее.

— Торн, — она щелкнула пальцами. — В глаза смотри, Казанова.

Я моргнул, не осознавая, что пялился на ее грудь, пока она что-то говорила, но не смотреть было нереально.

Со вздохом она бросила соломинку на стул и подошла ко мне, покачивая бедрами так медленно, что ввела меня в транс.

— Что будем делать? — она испустила дрожащий вздох.

Инстинктивно я притянул ее к себе и погладил по спине.

— Мы ляжем… в окопы.

— Ооу, — она задрожала в моих руках, и мне это понравилось. — Значит, воюем?

Я кивнул.

— Какой еще у нас есть выбор?

Ее спина затвердела.

— Мы можем рассказать им правду.

— О, прекрасно, я начну, — ухмыльнулся я. — Привет, народ, мы на самом деле не помолвлены, и вам не стоит в скорости ждать внука. Видите ли, это была маленькая ложь, которая немного вышла из-под контроля. Но вот вам бонус — прошлой ночью мы видели друг друга голыми, дважды, и, черт побери, оргазмы вашей дочери стали самым сексуальным зрелищем, когда-либо мною виденным. О, привет, дед, давно не виделись!

— Твоя взяла. — Лицо Эвери стало красным как помидор. — Это правда?

— Что правда?

Она прервала зрительный контакт и скрестила руки на груди, ставя преграду между нами.

— Это было самым сексуальным, что ты когда-либо видел? — Наконец, она посмотрела прямо на меня.

Я дернул ее к себе и впился в губы горячим поцелуем, руки нашли ее попку и крепко сжали, губы коснулись ее уха.

— Самое сексуальное, что я когда-либо имел удовольствие видеть.

— Ох. — Она залилась еще более насыщенным оттенком красного.

— Но, — продолжил я, вздыхая, — мне понадобится больше исследований в этой области. Первая их часть была настолько мимолетной, что результаты могли быть искажены.

— Это твой тупой способ узнать, сможешь ли ты снова увидеть мои сиськи? — она ухмыльнулась.

— Зависит от того, сработает ли тупой Лукас лучше, чем доминирующий.

— Я дам тебе знать, — она схватила меня за плечи и заколебалась.

— Это нормально — целовать меня, — прошептал я, касаясь пальцами ее подбородка.

Эмоции озарили ее лицо. Что только что произошло? Секунду назад она смеялась, а теперь выглядела так, словно вот-вот расплачется.

— Нет, не нормально, — она сглотнула и отстранилась. — Потому что это было одноразово. В конце концов, сейчас четверг.

— Эвери?

— Мм? — Она выглядела такой неуверенной, обхватив себя руками и отказываясь подпускать меня. Бесило, что я не знал причины, хотя и предполагал, что она, вероятно, во мне. Но я не знал, как это исправить.

— Давай вернемся к работе и обсудим это позже вечером.

Она кивнула и быстро вышла из офиса, но сначала схватила свою пожеванную соломинку со стула, оглянулась через плечо и бросила на меня последний обжигающий взгляд.

Как только дверь с щелчком закрылась, я выдохнул проклятье и поправил брюки. Я был готов закрыть жалюзи и сделать с ней каждую грешную вещь, какую только могла вообразить моя фантазия.