В тот момент, когда мы застаем наших героинь, Изабелла, освеженная утренним умыванием, сидела в кресле, слегка опершись на одну его ручку. Вся ее поза выражала глубокое внимание и доверие к собеседнице, которая устроилась на низенькой скамеечке у ее ног. Беатриса де Бобадилья почтительно наклонилась вперед, словно хотела, чтобы прекрасные локоны принцессы смешались с ее черными кудрями. В комнате больше никого не было, и читатель легко поймет по всякому отсутствию церемонности и столь свойственной испанцам сдержанности, что разговор между двумя женщинами был сугубо секретным и тон его определялся искренними чувствами, а не правилами придворного этикета.

– Ах, Беатриса, я молила Бога, чтобы Он подсказал мне правильное решение в этот трудный час! – проговорила Изабелла, продолжая давно уже начавшуюся беседу. – И мне кажется, что сделанный мною выбор пойдет на благо в равной степени и мне и моим будущим подданным.

– Кто же посмеет его оспаривать! – отозвалась Беатриса де Бобадилья. – Кастильцы так любят вас, что никто не стал бы противиться вашей воле, даже если бы вы пожелали выйти замуж за турецкого султана.

– Скажи лучше, что это ты меня так любишь, добрая моя Беатриса, – с улыбкой возразила Изабелла, поднимая голову. – Наши кастильцы, может быть, и простили бы мне такой грех, но я сама никогда не простила бы себе забвения того, что я христианка. Ах, Беатриса, необходимость сделать выбор была для меня жестоким испытанием!

– Ну, теперь испытания скоро останутся позади. Святая Мария! Сколько же легкомыслия, тщеславия и самомнения было у тех, кто до сих пор надеялся стать вашим мужем! Еще ребенком вас обещали в жены дону Карлосу [15] , который был так стар, что годился вам в отцы. А потом, словно этого одного было мало, чтобы взбунтовать кастильскую кровь, они выбрали вам второго жениха, короля Португалии, хотя он был еще старше и сошел бы за вашего дедушку! Донья Изабелла, я люблю вас так, что ваше счастье мне дороже спасения собственной души, но больше всего я уважаю вас за благородную, отнюдь не детскую решимость, с которой вы разрушили низкие замыслы тех, кто пытался выдать вас за португальца!

– Не забывай, дон Энрике мой брат, Беатриса, а также твой и мой господин…

– Ах, как смело тогда вы ответили им всем! – восторженно сверкая глазами, продолжала Беатриса де Бобадилья, пропустив мимо ушей кроткий упрек своей госпожи. – И как это было достойно принцессы королевского рода Кастилии! «Инфанта Кастильская, – сказали вы, – не может располагать собой без согласия грандов королевства». И тогда им пришлось удовлетвориться этим достойным ответом.

– Зато теперь, Беатриса, я собираюсь распорядиться судьбой инфанты Кастильской, даже не испрашивая совета у грандов.

– Не говорите так, превосходная госпожа моя! От Пиренеев до самого моря не найдется ни одного истинно благородного рыцаря, который бы от всего сердца не одобрил ваш выбор. В таких делах большое значение имеют возраст, характер и прочие качества избранника. Если дон Альфонс Португальский [16] не стал да и не станет законным мужем доньи Изабеллы Кастильской, что же сказать о другом претенденте на вашу руку, об этом доне Педро Хироне, магистре ордена Калатравы! [17] Поистине достойный супруг для принцессы королевской крови!.. Но хватит о нем. С таким же успехом какой-нибудь Пачеко может вообразить, что девушка из семьи Бобадилья самая подходящая пара для возвышения его рода!

– Немыслимый союз с доном Альфонсом навязывали моему брату его недостойные фавориты. Но Бог в святом гневе сумел разрушить их козни, до срока отправив избранного ими жениха в могилу, когда тот меньше всего этого ожидал!

– Вот если бы Господь Бог по своему милосердию прибрал так же и дона Педро! Тогда не пришлось бы думать о других способах.

– И не надо о них думать, Беатриса! – строго и в то же время с сочувственной улыбкой возразила принцесса, касаясь руки своей подруги. – Эта маленькая ручка не создана для подобных дел, сколько бы ты ни грозилась.

– Нет, эта ручка сделала бы то, о чем говорит ее владелица! – блеснув глазами, ответила Беатриса. – Она бы не допустила, чтобы Изабелла Кастильская стала несчастной супругой великого магистра Калатравы. Подумать только! Чистейшую, прелестнейшую деву Кастилии, к тому же королевской крови – да что там крови, законную наследницу трона! – хотели принести в жертву какому-то подлому распутнику лишь потому, что дону Генриху угодно было сделать этого проклятого еретика своим фаворитом, позабыв о монаршем долге и святых обязанностях!

– Ты опять забываешься, Беатриса! Дон Энрике наш король, повелитель и мой царственный брат.

– Я помню, сеньора, что вы царственная сестра нашего повелителя и короля, но помню также и то, что Педро де Хирон, или Пачеко, как ни называй этого бывшего пажа-португальца, недостоин даже сидеть в вашем присутствии, не то что быть вашим законным супругом. Боже, какие это были ужасные дни, когда моя милостивая госпожа, не вставая с колен, молилась, чтобы ее миновала чаша сия! Но Бог этого не дозволил, да и я бы не допустила! Мой кинжал пронзил бы его сердце прежде, чем он услышал бы брачный обет Изабеллы Кастильской!