В жизни тоже, как на войне.

Что ж, прекрасно, и Тёркин когда-то

На медаль был согласен вполне.

Работающим медсёстрам

Постарели наши сестрички.

Не порхают уже, как птички.

Попорхаешь, когда на пенсии?!

Только в памяти строчка из песни,

Где почёт обещали старым

Под гармошку или гитару!

А потом эту песню забыли,

И куда-то певцы все сплыли.

А сестрички ещё нас лечат.

Здравствуй, молодость! Добрый вечер!

Опять что-то почка заныла,

И страх среди белого дня:

Какая-то тёмная сила

Сживает со света меня.

И смерть что-то шепчет над ухом.

Готовит привычный свой суд.

И, видимо, злая старуха

Уже заточила косу?

Держись, моя левая почка!

Не хочется в мир мне иной.

Успеешь ты стать моей точкой,

Подольше побудь запятой!

Никаких здесь ни «ох!», ни «ах!»

На еврейских похоронах,

Чтобы те, кто уже ушли,

Беспокоить живых не могли.

Ты прости меня, друг мой Боря,

Что не так я воспринял горе,

Что-то предполагал, однако

У могилы твоей я плакал.

Пусть вороною белой был.

Что поделать? Тебя любил!

И, прощаясь, не плакать не мог.

Да простит меня общий Бог!

Памятник на кладбище в Баку.

Фото. Дата жизни. Моя мать.

И представить даже не могу,

Что не рядом с нею мне лежать.

Родина моя и не моя…

Но себя порой на том ловлю,

Никого бы вроде не виня,

Что ещё сильней её люблю!

Волком выть, безумцем ли кричать?

Ничего уже не изменить.

Кто при жизни мог мне помешать,

Чтоб не с ней мне после смерти быть?

Но ведь получается, что смог.

Если же виновен в этом я,

То пускай меня накажет Бог!

Только хуже наказать нельзя…

Памяти брата

Как быстро рвётся жизни нить!

Как тонкий волос!

Уже и некому звонить,

Услышать голос.

Ушли подряд и друг, и брат,

Как звёзды в бездну…

И не придут они назад,

Ждать бесполезно.

А мне осталось лишь дожить,

Бедой гонимым!

И дым Отечества любить,

Как часть их дыма…

Памяти Олега Пенеженникова

Кому за тебя отомстить мне, Олег?

Каким неразумным хазарам?

За то, что так мало живёт человек,

Страдает и корчится даром?!

Я даже представить себе не могу,

Что так нас судьба разлучила,

Что ты остаёшься навечно в Баку,

А я не увижу могилы…

Что ближе ты к матери будешь моей,

В тот город-красавец влюблённый,

А я не смогу и приблизиться к ней,

За тысячу вёрст отдалённый.

Каким пожелал бы ты зверем мне выть,

Всё это за правду считая?

Кому мне за это, Олег, отомстить?

Какому хазару? Не знаю.

Девятый десяток, а он не накурится!

Неужто мозги у него, как у курицы?

Ведь мир весь на всех перекрёстках твердит

О том, что куренье здоровью вредит!

Что лошадь и ту никотин убивает,

А он всё внимания не обращает!

Считает, что раз продымил он свой век,

То вовсе не лошадь он, а человек!

А что до твердящих об этом людей,

То если бы не был язык без костей,

Тогда мой сосед бы их, может, послушал,

А так, сохрани ты, Господь, его душу!

Не спеша в лицей иду

То по снегу, то по льду.

Внука за руку веду.

Хоть с артритом не в ладу:

Пусть и нелегки шаги,

Но ведь мы – ученики

В школе жизни… и вдвоём

Вроде равные идём.

И никто не разберёт,