Хрущев попытался «разрулить» ситуацию с присущим ему радикализмом и допустил стратегическую ошибку. Он использовал отстранение от власти Лумумбы для нападок на генсека ООН Дага Хаммаршельда, потребовал его отставки и кардинальной реформы ООН. Приглашая в состав «тройки» представителей афро-азиатских стран, Хрущев надеялся заручиться их поддержкой в противостоянии с Западным блоком. Результат оказался обратным. Осуществление хрущевской концепции «коллективного руководства» ООН сделало бы организацию недееспособной. Афро-азиатские государства справедливо сочли, что советские предложения являются пропагандистским маневром и отказались поддержать их. Дипломатический «мат» по конголезскому вопросу СССР получил 22 ноября 1960 г., когда ГА признала полномочия лиц, назначенных президентом Касавубу, в качестве представителей Конго в ООН.

В работах российских латиноамериканистов К. А. Хачатурова, И. И. Янчука, Е. А. Ларина, А. Н. Глинкина, В. П. Сударева, НА. Михайлидиса, СА. Гони онского и других исследователей получили достаточно полное освещение основные проблемы отношений между США и странами Латинской Америки в послевоенный период, внешнеполитические концепции и доктрины администрации США, проблемы региональной интеграции [290] . Основное внимание в них уделяется межгосударственным отношениям между США и странами Латинской Америкой во второй половине ХХ века, разнообразным методам осуществления североамериканского влияния на континенте – экономическим, финансовым, международно-правовым, пропагандистским, военным, разведывательным, контрразведывательным и т. п. Все эти методы, как правило, тесно увязывались друг с другом и использовались в ходе реализации крупных внешнеполитических доктрин (вплоть до недавнего времени каждый американский президент провозглашал свою собственную доктрину по отношению к Латинской Америке).

Учитывая относительную разработанность темы двусторонних отношений США со странами Латинской Америки, в данной статье ставилась задача проанализировать позиции стран Западного полушария в годы холодной войны в контексте многосторонней дипломатии. При этом особое внимание автора обращено на формы и методы сопротивления стран Латинской Америки жесткому диктату со стороны североамериканского «доброго соседа». За рамками остается рассмотрение того фона, на котором развивались межгосударственные отношения. Однако необходимо отметить, что его характерной чертой являлось постоянное, то ослабевающее, то нарастающее давление со стороны массовых «низовых» протестных движений в странах Латинской Америки – без которых правящим кругам США удалось бы гораздо проще договариваться с местными чиновниками и олигархами [291] .

При рассмотрении проблем межгосударственных отношений в годы холодной войны необходимо принимать во внимание специфические черты внешней политики латиноамериканских стран. Прежде всего, отсутствие с конца XIX века крупномасштабных конфликтов. Конечно, от времен испанского и португальского колониального владычества осталось более десятка неразрешенных территориальных споров. Тем не менее, в межгосударственных отношениях страны Латинской Америки соблюдали в течение всего ХХ века относительный мир и в большинстве случаев воздерживались от прямого военного столкновения.

Лишь Боливия потеряла значительную часть своей территории в Чакской войне с Парагваем (1932–1935). В 1969 г. между Сальвадором и Гондурасом разразилась так называемая «футбольная война» (поводом стал проигрыш команды Гондураса Сальвадору в матчах отборочного этапа чемпионата мира по футболу, однако причины лежали скорее в миграционных коллизиях по поводу десятков тысяч сальвадорцев, нелегально перебравшихся в Гондурас), в 1982 г. разразилась война между Аргентиной и Великобританией и в 1995 г. между Эквадором и Перу.

Парадоксально, но некоторые из американских авторов связывают относительный мир в регионе во второй половине ХХ в. именно с холодной войной! В работе известных латиноамериканистов из Гарвардского университета Х. Домингеса, Д. Мерса, М. Ороско и др. «Пограничные конфликты в Латинской Америке» утверждается: «Холодная война помогла разрешить территориальные конфликты в регионе. Она подчинила внутрирегиональные вопросы более широкой международной перспективе. Поэтому можно рассматривать жесткую позицию США в рамках «блоковой дипломатии» как весьма благотворную для разрешения местных споров и конфликтов» [292] . Более того, мир на континенте в целом связывается с «доктриной Монро», которая помогала создать в XIX–XX вв. относительную изоляцию континента от «тлетворного влияния» европейской политики с ее военными альянсами, блоками и агрессивными войнами. А также с «балансом сил», сложившимся во второй половине ХХ в. (Бразилия и Чили, с одной стороны, и Аргентина, Боливия, Перу – с другой), который создал благотворную обстановку для мирного разрешения конфликтов [293] .

На самом деле главную роль в поддержании мира сыграла специфическая латиноамериканская идеология, общность внешнеполитического дискурса, предполагающая отсутствие вражды к соседним странам. Эта общность зародилась в ходе Войны за независимость в начале XIX в. И вомногом подпитывалась с конца XIX века общим недоверием по отношению к северному соседу, правящие круги которого относились к региону как к сырьевому придатку и «заднему двору» Соединенных Штатов.

Американские историки (в том числе и авторы цитированного выше труда) признают это отчуждение. Но чаще всего объясняют его «завистью к богатому и мощному северному соседу», «традиционным национализмом», недоверчивостью, обусловленной «ошибками» ряда политиков и их интервенционистской политикой в отношении Латинской Америки и т. д. [294]

Хотя главной причиной антиамериканизма была экспансионистская экономическая политика США, которая шла рука об руку с открытым интер венционизмом во внешней политике. На долю Соединенных Штатов в годы холодной войны приходилось около 40 % внешней торговли латиноамериканских стран, которая приносила американским монополиям миллиардные прибыли за счет «ножницы цен» между дешевым сырьем и дорогими готовыми изделиями, экспортируемыми в Латинскую Америку.

США выкачивали из стран континента 96 % своего импорта бокситов, более 80 % – нефтепродуктов, 47 % – меди, 36 % – цинка, 35 % – железной руды, 33 % – свинца и марганца, а также 100 % импорта бананов, 68 % – кофе, 57 % сахара и т. д. [295] Прямые частные американские инвестиции в латиноамериканские страны перевалили к середине 1970-х гг. за 20 млрд. долларов. Монополии США присваивали пятую часть ВВП этого региона и треть его доходов от экспорта. Латинская Америка стала важнейшим источником доходов американских монополий – здесь они получали около половины всех чистых прибылей от всей деятельности за границей [296] !