В поле зрения исследователей попадают:

– политические институты, такие как политические партии (независимо от того, находятся они у власти или нет) или общественные структуры, выступающие как сторонники правительства;

– юридические институты, включая корпус судей всех уровней, других юридических официальных представителей, таких как обвинители, юристы, представители суда, свидетели и другой персонал;

– институты исполнения наказаний, ответственные за расследование, преследование, наказание и оценку совершенных преступлений;

– другие институты, имеющие отношение к оценке антикоррупционной деятельности, такие как аудиторы, инспекторы разных уровней, омбудсмены,

– институты гражданского общества,

– академические институты,

– институты частного сектора, особенно подозреваемые в совершении коррупционных деяний, такие как представители заключения контрактов с государством или частные аудиторы.

Во многих странах криминальные и административные законы, ответственные за контроль и предотвращение коррупции, существуют. Они классифицируются от преступлений криминального характера до нарушений профессиональных этических кодов поведения или юридической практики. Другие сектора функционирования государства (например, медицина, технические профессионалы, страховщики и др.) также имеют свои профессиональные коды и этику поведения, и эта проблематика должна находиться в сфере оценок коррупции.

После оценки способностей конкретных институтов в противодействии коррупции эти институты необходимо оценить как отдельно, так и в контексте их связей с другими институтами и релевантными внешними факторами. Например, общая оценка роли судейского корпуса может быть связана не только со степенью его профессиональной компетенции и независимости от коррупции, но также с компетентностью обвинителей и персонала суда. На судей нельзя возлагать полностью ответственность за борьбу с коррупцией, если они сами или другие лица, от которых они зависят (оставим в стороне принцип независимости судей), являются коррумпированными.

Существуют особые методы сбора информации для оценки институтов. В первую очередь необходимо рассмотреть признаваемые тем или иным институтом конкретные законодательные положения и нормативно-правовые акты против коррупции, так же как и предпринимаемые им меры в антикоррупционной политике. Эта информация необходима для составления полного перечня возможных проблем и разработки антикоррупционной стратегии, для оценки конкретной социальной структуры или сектора. Если в анализируемой структуре обнаружено отсутствие антикоррупционных элементов, может быть принято решение об их введении. Благодаря проведенному анализу можно также обнаружить и закрыть пробелы или непоследовательности в антикоррупционных мерах.

Таковы базовые положения для измерения коррупции, предлагаемые западными представителями социогуманитарных наук.

Как отмечалось выше, Индекс восприятия коррупции (CPI), впервые предложенный для измерения коррупции организацией Transparency International, является индексом, ежегодно измеряемым рядом международных организаций с 1995 г. для многих стран мира. Предполагается, что этот показатель играет центральную роль в понимании причин и последствий коррупции в исследуемых странах и дает ориентиры для разработки антикоррупционных стратегий.

Методология, лежащая в основе расчета индекса, детально обсуждена в работах Дж. Ламбсдорфа (Lambsdorff, 2001). Цель расчета индекса – представить данные восприятия коррупции в разных странах.

Беспристрастные национальные данные в отношении коррупции получить трудно. Все они основаны на статистических криминологических показателях. Но официальное определение взятки, мошенничества, а поэтому и методология сбора и обобщения данных в разных странах могут существенно различаться.

Для сбора и анализа данных в отношении коррупции используется информация ряда международных организаций [5] . Каждая организация, применяя опросные методы, оценивает степень коррупции среди чиновников и политиков в своей стране, в принципе используя одинаковое понимание коррупции как злоупотребления официальными полномочиями для личной выгоды. Например, организация «Мировой экономический форум» (WEF) в 2002 г. задавала респондентам следующий вопрос: «Как бы вы оценили наличие взяточничества или неофициальных выплат в организациях и на производстве вашей страны, связанных со следующими сферами деятельности: А – Импорт и экспорт; В – Связи с общественными структурами; С – Ежегодная оплата налогов; D – Использование займов и инвестиций; Е – Вознаграждения за выполнение общественных социальных контрактов; F – Влияние законов, политических решений, нормативных актов, способствующих выгоде и интересам отдельных бизнес-структур; G – Получение благоприятных (предпочтительных) юридических решений» (Lambsdorff, 2006, р. 81–99)? При этом использовалась семибалльная шкала значений от «обычно имеет место» до «никогда не происходит». На основе ответов на эти вопросы [6] и рассчитывается Индекс восприятия коррупции (CPI).

Неминуемо возникает проблема интерпретации субъективных восприятий респондентов, т. е. соотнесения восприятий с объективной реальностью. Субъективные восприятия могут являются пристрастными. Так, респондент может приписывать высокий уровень коррупции своей стране, оценивая ее в соответствии с высокими этическими стандартами своей национальной культуры (считая, например, любой дар официальному лицу коррупцией). Высокий уровень наблюдаемой в стране коррупции, по субъективным восприятиям респондентов, может отражать скорее высокие этические стандарты их поведения, чем степень реальной коррумпированности. Однако некоторые исследователи полагают, что даже пристрастные восприятия респондентов могут нивелироваться и становиться валидными, если они делают сравнительную оценку уровней коррупции в своей стране и в других странах (Ламбсдорф, 2006).

Термины «распространенность», «обыденность», «частота», «влияние на окружающую среду» и др., связанные с получением субъективных восприятий респондентов по отношению к коррупции, близки между собой. В этой связи термин «степень коррупции» может в восприятии респондентов иметь разное значение (Rose-Ackerman, 2000, p. 321–336). В частности, ответы одних респондентов могут более относиться к частоте и распространенности получения взяток, у других – отражать представления о размерах взятки. При анализе ответов необходимо это учитывать. Кроме того, как показывают исследования, частота и размер взяток имеют тенденцию к сильной корреляции (Lambsdorff, 2001).